Тамерлан. Вопреки всему
Шрифт:
– Не люби, – усмехнулась. – Люби свою семью.
Он резко развернул к себе лицом, крутанув за плечи. Отвел в сторону упавшую на щеку прядь волос, подушечкой большого пальца стёр застывшую слезинку.
– Не надо так.
– А как надо? – вздёрнула бровь, ткнула в его плечо пальцем. – Как надо? Отказаться от своей семьи, переступить через всё, наплевать на гордость. Так надо?
– Ты – мой лучик света. Ты – моя жизнь и душа. Ты делаешь меня счастливым...
Закрыла
Спектакль окончен!
– Влада, – схватив за запястье, опустил мои руки вниз. – Выслушай меня. Я не хочу делать тебе больно, но… – вздохнул, отвёл взгляд в сторону. – Надо подождать. Мне просто надо больше времени и всё, что я обещал, исполню.
– Ты сейчас серьезно? – хмыкнула я. – Нет. Я не верю. Я пережила настоящий кошмар. Меня похитили. Держали взаперти. Спроси почему?
– Это моя вина и я…
Приложила к его губам палец:
– А это уже неважно. Ты растоптал меня и нашу любовь, когда решил вернуться к Лере.
– Значит, отказываешься?
– Отказываюсь! Я от тебя отказываюсь, – процедила сквозь зубы, а он будто с ума сошел.
Больно схватил меня за руку и повёл за собой.
– Пусти! Куда ты меня ведёшь? Пусти, – кричала, но он не слушал.
Остановился только возле входной двери. Разжав тиски пальцев, освободил мою руку. В чёрных глазах увидела злость. Он смотрел на меня, поджимая губы, щурясь и хмуря лоб.
– Я всего лишь хотел попросить у тебя время до рождения ребенка.
– А я говорю тебе “нет”.
Ухмыльнулся. Одним рывком на себя открыл дверь и указал рукой на выход:
– Тогда иди, маленькая девочка. Ты свой выбор сделала!
Я помедлила, не решаясь шагнуть вперёд, и тогда он вытолкнул меня из номера, будто вещь, бывшую в употреблении.
Вытолкнул и захлопнул дверь. С треском!
Упав на колени, я громко закричала, задыхаясь и умирая от боли в сердце. А он был прав. Тысячу раз. Любовь сделала меня зависимой, безвольной, покорной. Даже сейчас, глотая колючие слёзы, я любила его вопреки всему.
***
Машина остановилась в нескольких метрах. Хлопнула дверца и на горизонте показалась мама. Увидев меня, сидящую на бордюре, мама подошла и опустилась на корточки.
Я подняла заплаканные глаза. Улыбнулась и, проглотив противный ком, застрявший в горле, обняла маму за плечи.
– Девочка моя, – шепнула мама, а руками бережно погладила спину. – Моя маленькая дочка.
– Прости меня. Ма-ма! – навзрыд.
– Всё пройдёт. Всё будет хорошо. Я с тобой, доченька, моё солнышко. Мой ангелочек.
– Мамочка, я не мо-гу-у-у….
Мне казалось, что слёзы никогда не закончатся, что в сердце никогда не стихнет боль.
Я
Трудно дышать.
Трудно перестать плакать.
Мама заставила меня подняться на ноги. Приобняв, она повела к машине, затем усадила на переднее сиденье, а сама прыгнула за руль. Мотор загудел. Я отвернулась к окну, закрыла глаза и прижалась лбом к холодному стеклу.
Пусть всё пройдёт.
Пусть закончится.
Мне не нужна такая жестокая любовь!
– Влада, – на плечо легла ладонь. – Он там?
– Да.
– Номер?
– Триста сорок пять.
– Посиди пять минут.
– Мама, не надо.
Улыбнувшись, мама заглушила мотор. Погладила меня по щеке и вышла из машины.
***
Тамерлан рвал и метал, словно разъяренный зверь. Крушил мебель, бил кулаками в дверь – даже вмятину оставил на гладком дереве, а боль всё не стихала. Давило в груди. Сжимало, будто стальными оковами.
Она отказалась!
Отказалась от него!
От него никто и никогда не отказывался, не бросал – бросал ОН и очень быстро, а с ней… Думал, всё будет иначе. Искренне верил, что все её громкие слова – правда. Ведь говорила же, что готова к любым трудностям. Так почему же сейчас воткнула ему в сердце нож?!
Испугалась?
Так знала же, что женатый. Знала и всё равно прыгнула к нему в постель.
– Ах, Влада, ах… – стоял посреди номера и смотрел на кровать, ещё хранящую тепло его девочки.
В дверь постучали, но он не стал открывать. Пусть всё катится к чёртовой матери!
Дверь открылась сама и на пороге появилась знакомая женская фигура. Быстрым шагом она надвигалась на него, будто грозовая туча.
В карих глазах, напоминающие глаза его девочки, читалась ярость и боль. Тёща!
Когда щеку обожгла ладонь, Тамерлан даже не шелохнулся. Лишь изогнул губы в кривую ухмылку и закатил глаза.
– Ещё раз я увижу тебя возле моей младшей дочери, то уничтожу! – женщина погрозила пальцем, а затем схватила Тамерлана за ворот рубашки. – Как ты мог? Она же еще девочка, сестра твоей жены?!
– Уходи, пока я держу себя в руках, – ответил сухо.
Женщина не успокоилась и занесла руку, чтобы снова ударить, но Тамерлан перехватил запястье и с силой сжал тонкие пальцы, заставляя тещу ощутить боль.
– Никто не смеет поднимать на меня руку.
– Я не прощу тебе этого, Мамедов, – сквозь зубы процедила женщина. – Гори в аду. Я проклинаю тебя…
Тамерлан усмехнулся и, разжав тиски, отпустил женскую руку.
– Я уже в аду. Давай. Проваливай к ебеням, – рявкнул и указал на выход.