Танцор смерти. Дорога домой. Полет орлов. Исав
Шрифт:
— По ночам бывает тяжеловато, но мы справляемся.
— Манро сказал, что ваш отец — генерал-майор.
— Да. Летчик, как и вы. Бомбардировочная авиация.
— Ваша мать погибла под бомбежкой. Это тяжелая утрата.
— Мне некогда было скорбеть. Слишком много раненых в госпитале.
Они дошли до набережной и остановились. По реке вверх и вниз сновали суда.
— Что это за история про вашего брата из Люфтваффе? — спросила Молли.
— У меня есть брат, Макс. Наш отец был американцем. Я уверен, что Манро рассказал вам о моей
— И о вашем брате, бароне.
— Черном Бароне. Макс — настоящий ас.
— Но и вы тоже ас. Это вас не беспокоит?
— Что Макс там, а я здесь? Какая разница. Если бы я родился на десять минут раньше, то я был бы там, а он здесь.
— Нет. Это не одно и то же. У него не было выбора, на чьей стороне сражаться, но у вас он был. И вы выбрали эту сторону.
— Не надо предполагать благородных мотивов. Я летаю. Это моя работа. Я воевал на стороне финнов. Теперь я воюю на стороне англичан. Летчики — они везде летчики. — Он отвернулся. — Пошли.
Она взяла его под руку.
— Вы выглядите усталым.
— Усталым? Я на последнем издыхании. Знаете, в нашей эскадрилье из тех, кто участвовал в боях с самого начала, остался я один. Вы идете под руку с призраком, доктор. — Он улыбнулся.
Когда они дошли до Хастон-плейс, уютной старинной площади со сквером посередине, был ранний вечер. Квартира оказалась симпатичной и просторной. В гостиной горел камин.
— Я принесу вам выпить. — Молли разлила по стаканам виски из графина и подняла тост. — Я хочу сказать только одну вещь. Вы назвали своего брата асом, но ведь и вы тоже ас. Я вами очень горжусь.
Она выпила виски, у нее в глазах стояли слезы. Гарри положил руки ей на плечи.
— Молли, любовь моя, крепитесь. Смерть ночь за ночью, потом ваша любимая мама. Вы побывали в аду и вернулись обратно.
— Я все еще там.
— Нет. Вы — дочь солдата и хороший, честный человек. Вы все это переживете, только не тратьте свою бесценную жизнь на меня. Мне здесь не место.
— То, что вы говорите, — это ужасно.
— Но это правда. А сейчас могу ли я взглянуть на свою комнату? Я бы с большим удовольствием принял душ.
Молли сидела у камина и читала «Таймс», когда в квартире появился Манро. Его помощник Джек Картер ковылял сзади.
— Интересно провела день?
— Пожалуй. — Она сложила газету. — Как вы, Джек? — Она по-дружески поцеловала его в щеку. — Как нога?
— Иногда она болит, как черт знает что, но что с того?
— Вы — обаятельный мужчина, Джек Картер.
— Ладно, хватит намеков. Молли, ты узнала что-нибудь, чего не знали мы? — спросил Манро.
— Не много. И я бы хотела, чтобы ты больше не втягивал меня в свои коварные интриги, дядя Дугал. Мы говорили о его прошлом. Он любит своего брата, восхищается им. Называет его настоящим асом, о себе он так не говорит.
— Вообще-то, у него два Креста за летные
Гарри слышал его последние слова, спускаясь по лестнице. Он подошел с улыбкой на лице: «А вот и вы. Какие удовольствия вы припасли для меня на вечер, бригадир?»
— Едем в «Савой». Там хорошая еда, хоть и дорогая.
Ужин был превосходный: копченая лососина, палтус, салат и шампанское. В ресторане играл оркестр.
— Кто-нибудь собирается пригласить меня на танец? — спросила Молли.
— Я слишком стар, а Джеку это развлечение теперь не по зубам. Ваша очередь, капитан, — сказал Манро.
И Гарри пошел с ней танцевать под мелодию «Туманный день в Лондон-Тауне».
— Ах, как хорошо, — сказала Молли. — Впервые за многие недели я чувствую себя живой. А вы чувствуете себя живым, Келсо?
Прежде чем он успел ответить, к ним через толпу танцующих пробился метрдотель.
— Извините, доктор Собел. Звонили из госпиталя. Они просят, чтобы вы приехали как можно быстрее.
Они вернулись к своему столику.
— Госпиталь? — спросил Манро.
— Да.
Манро кивнул Картеру: «Отправьте ее на моей машине».
Она взяла сумочку, Картер помог ей надеть пальто. Она улыбнулась: «Берегите себя, Келсо».
Он не ответил, и Молли ушла, сопровождаемая прихрамывающим Картером.
Две недели спустя Сара Диксон вышла из здания военного министерства. Осыпаемая зимним мокрым снегом и дождем, она добежала до станции метро. Вагон был переполнен промокшими уставшими людьми, и она не заметила, что за ней следят.
Фернанду Родригешу исполнилось тридцать пять лет. Он был среднего роста, смугл и красив, на нем были пальто-тренч и мягкая фетровая шляпа. К подробному описанию, присланному его братом дипломатической почтой, прилагалась фотография объекта. Он проверил адрес. Она жила в квартире неподалеку от Уэстборн-гроув.
Доставая ключи от входной двери, Сара все еще не подозревала о его присутствии. Он подошел сзади, и она удивленно обернулась.
— Миссис Сара Диксон?
— Да. Что вам угодно?
— Меня просили вам передать, что час расплаты настал.
Этот пароль ей дали в 1938 году, и в ее ответе сквозило неподдельное изумление: «Бог мой, давно же вы не появлялись. Входите».
Он проследовал за ней в дом. Квартирка была очень маленькой: только ванная, кухня, гостиная и спальня. «Кто вы?» — спросила она.
— Прежде чем я скажу, ответьте мне на один вопрос. Вы все еще настроены антибритански?
— Конечно. Они пристрелили моего деда как собаку. Я отомщу им за это.
Родригиш был удивлен ее самообладанием и странным образом возбудился. Такая буржуазная, такая аккуратная в этом твидовом костюме, кардигане и джемпере, на шее ниточка жемчуга.
— Итак, в чем же дело? — поинтересовалась она.
— Послушайте, здесь поблизости, наверное, есть какие-нибудь рестораны. Позвольте мне вас угостить.