Танцор смерти. Дорога домой. Полет орлов. Исав
Шрифт:
— Разве это не немецкий торпедный катер? — спросил Гарри.
— Совершенно верно, — весело ответствовал ему Манро. — Но вас это не касается. Здесь каждый занимается только своим делом.
— А местные жители? — спросил Гарри, приступая к снижению.
— Всех выселили, старина, — ответил Картер. — Правда, мы сохранили паб, в нем и в усадьбе командует Жюли Лег-ранд.
Серый камень, башни — усадьба выглядела весьма внушительно, — за стеной сад, спускающийся к реке. Озеро. «Мило», — отреагировал Гарри.
— Там размещаются агенты,
Самолет пролетел над усадьбой, едва не задев ее крышу, и опустился на поросшую травой взлетно-посадочную полосу. Рядом стояли два ангара, несколько домиков и два немецких истребителя. Гарри заглушил двигатели, открыл люк и вместе с Манро и Картером вылез наружу.
— Спешу удовлетворить ваше любопытство, мой мальчик, — пояснил Манро. — В нашей работе иногда бывает целесообразно воспользоваться вражескими самолетами.
На поле появился джип, которым управляла женщина лет тридцати с небольшим. У нее было приятное и спокойное лицо,
— Жюли Легранд... Гарри Келсо, помощник вице-маршала Уэста, прошу любить и жаловать.
— О-о, слава подполковника идет впереди него.
— Мы сядем в джип. — Манро повернулся к Гарри: — Вы возвращаетесь на аэродром Кройдон. Жюли, накормите его и сразу же проводите.
Столовая оказалась достаточно скромной: несколько столов и стульев, стойка бара, кухня. Внутри никого не было.
— Хотите кофе? — спросила Жюли.
— Нет, — ответил Гарри, — я теперь пью чай. Британцы варят самый отвратительный в мире кофе.
Он уселся за столик и стал ждать. Она появилась через некоторое время с заварным чайником и тарелкой с сандвичами.
Эйзенхауэр и Монтгомери прибыли в Англию в январе 1944 года, тогда же Люфтваффе возобновило бомбардировки Лондона. «Маленький блиц», как его назвали, не был столь ужасен, как первый, но его последствия были достаточно тяжелыми. «Юнкерсы», базировавшиеся в Шартре и Рейне, точечно бомбили избранные цели, и Макс, уговоривший Галланда вернуть его в строй, летал на одном из них. В операции было задействовано всего от шестидесяти до семидесяти самолетов, и, хотя «Маленький блиц» принес большие разрушения, он вскоре выдохся.
В один прекрасный день Макс прибыл в главное управление Люфтваффе в Берлине на доклад к Галланду. Он нашел его в столовой за пивом с бутербродами.
— Я думаю, нам надо поговорить. — Макс сел рядом с ним. — Наша последняя баталия над Лондоном, судя по всему, закончилась. Я бы хотел вернуться на «мессершмитт», «юнкерсы» — не моя стихия.
Галланд нахмурился, затем кивнул.
— Я сделаю тебя своим личным представителем на французском побережье. У тебя будет свой собственный «Ме-109». Чем ты будешь заниматься, когда я этого не вижу, — твое дело. Это тебя устраивает?
— Совершенно.
— Хорошо. Кстати, мне сказали, что гестапо на днях арестовало генералов Прина и Кребса и еще несколько офицеров. По слухам, они готовили покушение на фюрера. Все они
— Ну и что? — спросил Макс.
— Разве твоя мать играет не там?
Макс замер как громом пораженный: «Я не уверен».
— Я думаю, ей стоит ходить в другой клуб, — сказал Галланд. — Времена сейчас неспокойные. — Он повернулся и вышел.
Рейхсфюрер Гиммлер изучил доклад о деятельности французского Сопротивления, который принес ему Буби Хартман, и кивнул: «Весьма основательно. Все эти террористы будут выловлены и расстреляны».
— Безусловно, рейхсфюрер.
— Мне необходимо ехать в бункер на встречу с фюрером.
— Что-нибудь случилось? — осторожно поинтересовался Буби Хартман.
— Точно не знаю, хотя он вряд ли обрадован недавним покушением на свою жизнь. Мое специальное подразделение, конечно же, арестовало всех, кто в этом замешан. Бридж-клуб, представляете? Все они тут же были уничтожены: Прин, Кребс, Линдеман, еще несколько офицеров и две женщины.
Буби побледнел: «Они были расстреляны, рейхсфюрер?»
— Слишком много чести для такого отребья. Нет. Фюрер отдал четкий приказ: удушить рояльной струной. Нет, полковник, мать вашего друга, прекрасная баронесса, не вошла в их число. Против нее недостаточно улик.
— Понятно, рейхсфюрер.
Буби направился к двери, но Гиммлер его окликнул: «Я бы посоветовал вам, Хартман, подумать о своей дружбе с бароном. Вы ценный работник, но незаменимых людей нет».
Макс сидел в баре «Адлона» и пил коньяк, чтобы успокоиться. Ему было страшно, но не за себя, а за мать. Какую глупость она сморозила, какую невообразимую глупость! Вошел Хартман и сел рядом, рукою отослав официанта.
— Буби, слава Богу, ты пришел, — произнес Макс.
— Лишь на этот раз, Макс. Я не могу рисковать. Дела очень плохи.
— Объясни.
Что Буби и сделал, не упустив ничего: «Теперь ты все знаешь».
— Господи Боже, они на это не способны.
— Способны, поверь мне. Твоей матери следует соблюдать осторожность. — Он встал. — Мы больше не будем встречаться, Макс. Гиммлер лично предостерег меня.
Эльза сидела в своих апартаментах на диване у камина с бокалом в руке, когда в комнату вошел Макс.
— Мой дорогой мальчик. Ты как раз к коктейлю.
— Плевать на коктейль. У меня для тебя новость. Генералы Прин и Кребс, полковник Линдеман и все остальные, плюс две женщины, все — члены вашего бридж-клуба, эти имена тебе что-нибудь говорят?
— Прошел слух, что у них какие-то проблемы.
— Проблемы заключаются в том, что они пытались взорвать фюрера. Все твои друзья мертвы, мутти, их повесили на рояльных струнах.
Эльза явно была потрясена.
— Хартман рисковал своей головой, чтобы предупредить меня. Гиммлер до сих пор не арестовал тебя только потому, что у него пока нет неопровержимых доказательств.