Танцуй или смирись
Шрифт:
Эту картину мира в очередной раз разорвало его действие. Он просто схватил меня за сосок и подтянув к себе попытался поцеловать. Я толкаю его назад.
– Не смей меня касаться!
Он в одно движение, толкнул меня в ответ, прижав к прохладной каменной стене и поставил руки по обе стороны от головы, взяв в плен. Задирать голову не хотелось, но это был единственный способ заглянуть в его пустые глаза – омуты.
– Три тысячи?
– Да пошел ты, Сладенький, – рявкнула я и все-таки смогла избежать
Просто проскочила под рукой и стала шарить в темноте. Туника есть. Где трусы.
Боже, стоило увидеть Стаса, ощутить его запах. Присутствие, как с меня слетели трусы. И кто я после этого. как не его личная шлюха. Но он может думать все что хочет, а мне надо сваливать.
Давно пора, ага.
Нашла на полу трусы, но взять не смогла. На них стояла его нога, обутая в тяжелый ботинок.
Потянула резинку трусов и недовольно посмотрела наверх.
Он смотрел на меня с высоты своего немаленького роста и упивался тем, как я ползаю в его ногах.
– Пять тысяч?
Пять тысяч за несколько минут. Или сколько мы уже здесь? Неплохо, да. Расценок я не знаю, но это точно не плохо.
Деньги бы мне сгодились, но я никогда не возьму у Стаса ни копейки. Ни теперь, когда он оказался такой мразью.
Поднимаюсь с пола. Плевать на трусы, пусть подавится, поеду в концертных.
– Сколько, Маша, – спрашивает, когда уже натянула тунику и сделала шаг к выходу.
– Я не шлюха! – громко.
– А судя по тому, как сиськами трясла на сцене, ты лжешь, – шипит и лыбится, скотина.
Я замялась. Стало неудобно и неприятно, но и оправдываться перед ним не собираюсь.
– Это случайность, – направилась к выходу. А в груди сердце кричало, «ну, еще немного».
Еще немного послушай его голос, повернись, попроси дать тебе член, снова ощутить его во рту и в себе. Надо уходить, но я медлю.
– Вот так и уйдешь?
– А тебе есть, еще что мне сказать? – повернулась я к нему и обожгла взглядом, впитывая каждую черточку, чтобы хватило еще на три года или на всю жизнь.
– Привет, как дела?
Издеваешься?!
– Да. Пошел ты на хуй! – только и говорю я, показывая средний палец.
Где же та девочка, которая и мат то произнести боялась. Она осталась где-то там. Танцует легко, без тяжести проблем и навалившейся ответственности.
А я изменилась. Нет, все осталось прежним. Волосы все также темны и шелковисты, а стан строен, глаза синие. Вот только душа. Там нет больше чистоты и невинности.
Жизнь сорвала ее как пластырь с раны и сдобрила рану солью. Все беды из-за мужчин. Смерть отца, предательство Андрея – лучшего друга, и Стаса…
Больше подумать не успела. Густую, наполненную похотью тишину между нами разорвал его шаг и мой стон, когда он накрыл мои губы.
Надо уходить.
Надо прекратить
Но как же сладко движение его языка, как же сладко он прикусывает губу и заглядывает в глаза. Как же волнительно, когда его рука между ног. Как же здорово, когда его член уже скользит во мне.
Опять. Медленно назад и вперед, до упора. А губы продолжают совокуплять мой рот.
Боже! Ну и куда же я скатилась? Трахаюсь с тем, кто считает меня шлюхой!
Нет!
Толкаю его расслабившееся в сексе тело и пошатываясь, распахиваю дверь, впуская целый столб света и воздуха. Другого, не такого сладкого и возбуждающего.
И мысль: «Как жить без этого? Без него»
– Маша, – его голос звучит в темноте низко, как надрывная, последняя нота. Лица уже не вижу, только мужской силуэт и то, как он пихает не опавший член в брюки.
– Что?! Ты недостаточно меня оскорбил, нашел еще пару язвительных комментариев?
– Я женюсь.
Пошатываясь, иду в гримерку. Мышцы еще с выступления ныли, а теперь и вовсе…
В гримерке смех, запахи лака и пота бьют в нос. Неприятно. На меня никто не смотрит, кроме рыженькой, как ее Милана, точно, позвавшая меня к телефону. Дурость.
Она улыбается мне и подмигивает.
Она одна обратила внимание, что колготок больше нет, а идеальная высокая прическа теперь больше напоминает воронье гнездо.
«Я женюсь»
Ну и вали! Будь счастлив! Сдохни! Только оставить меня в покое!
Сажусь перед зеркалом и смотреть стыдно в глаза самой себе. Закрываю лицо руками и даю себе установку не реветь.
Не реви! Ты балерина!
Слова и наставления учителей балетной школы сейчас, как никогда нужны.
Ну, вот что это было? Опять повелась на сладкий запах и упругий член? Впрочем в моей жизни это и так было.
Может член и не такой большой, как у Стаса, но Афанасьев точно знал что с ним делать, правда меня не вставляло. Ну, вот никак.
Пришел.
– Привет кисоньки, вы были великолепны, – любезно говорит он всем, а целует мое плечо и я вскакиваю.
После поцелуев Стаса, его внимание кажется не изменой нет. Богохульством. Это как индийцу втихомолку есть говядину, или мусульманину свинину. Нельзя и все. Т
ем более, сладкоречивый красавчик Афанасьев вынудил меня впервые за два года работы выйти на сцену без лифчика.
«Это бизнес, детка. При чем тут наши отношения?»
– Все еще дуешься? – спрашивает так, как будто он в очередной раз набухался и проспал наше свидание. Вот, что за мудак? Два года уламывать, чтобы за несколько месяцев все похерить. Я бы влюбилась в него когда-нибудь. Наверное. Но сложно любить того, под кем представляешь другого.