Шрифт:
Глава 1. Стас
– И что это за балет в ночном клубе? – «Порнографический», думаю я, сворачивая на нужную улицу. Все-таки в Питере дышится легче. А пробки не столь длинные и раздражающие. Погода? Ну мне пока нет и тридцати семи, так что жаловаться сырость я не буду. Весна, мать её.
– Это экспериментальная постановка очень известного московского режиссера… – Тоня перестает подкрашивать губы, как по мне и так достаточно намазанные
В Антонине Морозовой все было фигурным и намазанным. Несколько исскуственным, я бы даже сказал.
– Не помню фамилию, – пожимает она круглыми плечами, и растегивпет пару пуговиц на блейзере, открывая крупную грудь.
Брови не могли так естественно быть подкрашены, а отличная фигура результат многочасовых тренировок. Она по своему хороша, но никогда не сравнится с естественностью… Маши.
Визг шин! Звук клаксона.
Блять!
– Стас, аккуратнее! – вскрикивает испуганно Тоня дернувшись, когда мы чуть не врезаемся в BMW впереди нас.
– Задумался, – раздраженно бурчу я себе под нос и – спасибо небесам – нахожу парковочное место. Уже темнеет и свет фар проезжающих машин закрывает обзор.
Спустя еще минут десять мы с Тоней проходим в богемное заведение «Сладострастие», чем-то напоминающее московский Парадиз со смесью борделя. Красные ткани, кожанная мебель, круглая сцена и четыре шеста по периметру. Осмотревшись, мы сразу машем друзьям.
Нас уже ждут за заранее заказанными столиками Борис с Владой. Давно и прочно женатая пара, так называемые «чайлд фри».
Усевшись прямо напротив сцены мы делаем заказ. Апперетив. Дайкири для Тони и… чай для меня. Ненавижу чай.
Только мы с темноволосым Борей начинвем обсуждать последние исследования в области рака, как девчонки – чьи профессии далеки от медицины – на нас шикают:
–– Потом обсудите своих больных.
Мы с коллегой по несчастью насмешливо переглядываемся и я тихо спрашиваю:
– Обнаженка, то хоть будет?
– Обижаешь, – шепчет тот, жадно взглянув на задницу пробегающей мимо официантки. – Конечно. Чего бы еще я сюда приперся?
Я ухмыляюсь и многообещающим взглядом благодарю официантку за принесенный чай. Хотелось виски. Но я зарекся.
Откинувшись в удобном кресле, обитым красным бархатом, я как и друзья принимаюсь смотреть представление. Громкая музыка. Смесь классики и дипхауса. Сначала выходят голые по пояс парни. На головах шахматные фигуры. Черные. Белыми были разумеется девушки. Белые лосины или колготки. Видно плохо. И та же обнаженная грудь. И разумеется все на… пуантах.
Мне словно пинают в грудь, настолько быстро из легких выходит весь воздух. Судорожный хриплвй вдох.
Я узнаю ее сразу.
Слишком хорошо запомнил каждый ракурс в который может повернуться
Но это была не моя Маша.
Пародия. Насмешка. Иллюзия.
Намалеванное лицо, ноги в чулках и обнаженная подрагивающая в такт движениям грудь, выставленная на всеобщее обозрение.
Я знаю, что мужики в зале смотрят не только на нее, там было несколько танцовщиц, но зверь внутри меня, спящий целых три года, внезапно подал голос. Восстал на дыбы, заставляя меня сжимать челюсти и скрежетать зубами.
Я на секунду отверочаваюсь, но как загипнотизироанный возвращаю взгляд обратно. Ревную?
Нет. Это не моя Маша. Она бы никогда не опустилась до танцев на шесте в низкопробном, ну ладно, пусть и нормальном, но ночном клубе. Ночном, блять, клубе!
Я просидел не шевелясь, сжимая подлокотники до побелевших костяшек и почти не дышал все тридцать минут.
Не знаю о чем спектакль. Кто главный герой, и что за костюмы были на актерах. Мне насрать.
Стало насрать и на Тоню, что что-то пыталась мне втолковать.
Я смотрел только на Машу.
Не мою Машу. Красивую суку, которой она стала, нагибаясь низко и раздвигая ноги так широко, что кажется вот вот и колготки в сеточку порвуться.
Так широко, что воспоминания, когда я брал ее на столе, точно в такой же позе пришибли меня кувалдой возбуждения и злобы.
Музыка – Вивальди кажется – Отдавалась в мозгу болью, в глазах уже искрило, но я продолжал смотреть и впитывать когда-то потерянный образ. Продолжал глотать этот кактус, не прожевывая.
Это не моя Маша. Наверняка двойник или потерянная сестра близняшка. Кто угодно.
Только не она трется о шест, так развратно и сжимает вокруг него ноги, как никогда не сжимала мои бедра.
– Вот, Сука!
Я вскочил и привлек тем самым внимание. Но меня спасли от объяснений последние аккорды музыки. Зал рукоплескал актерам и я вместе с ними. Но медленно, не сводя взгляда с уходящих за кулису актеров.
Интересно заметила меня? Узнала? Когда-то она могла меня почувствовать даже сквозь свет и жар софитов. А сейчас?
– Стас, ты куда? – спросила Антонина, когда я сделал шаг от столика. На нем стояло виски Бориса. Я даже не думая, что делаю, опрокинул его в себя махом и даже не поморщился. Горячительное растеклось во мне как ненависть с привкусом похоти.
– Стас!
– Мне надо проверить, – да, очень надо проверить, не соврали ли мне глаза и чувства. Потому что член отозвался на Машу, моментально, как и раньше. – Чистые ли туалеты, – нашелся я. – Столько заразы сейчас бродит.
– Минздрав предупреждает, всегда проверяйте туалеты, – посмеялся Борис и девушки улыбнулись.