Танцуя с Кларой
Шрифт:
— Лес, приятель, — произнес лорд Арчибальд, когда они отошли от невесты, и он с изумлением наблюдал за своим бедным другом, который был обречен в ближайшее время принимать поздравления и терпеть объятия, поцелуи и рукопожатия, — будь так добр, представь меня той восхитительной блондиночке в зеленом.
К середине дня гости стали разъезжаться. Сестры Гровер увезли с собой обеспокоенную и готовую расплакаться Гарриет. Мистер и миссис Уайтхед задержались чуть дольше, а барон, баронесса и их младший сын все еще находились в доме на площади Серкус,
Внезапно дом показался очень тихим и безлюдным.
Боже, подумал Фредерик, возвращаясь в гостиную, когда проводил свою семью. От необходимости целый день вынужденно улыбаться у него к вечеру почти свело судорогой лицо. Но даже теперь он не мог позволить себе расслабиться. Нужно было играть свою роль.
— Ну вот, любовь моя, — сказал он, входя в комнату и улыбаясь новобрачной. Она, вытянув ноги, сидела на кушетке, куда мистер Уайтхед усадил ее после свадебного завтрака. — Мы наконец можем отдохнуть.
Он подумал, что это были самые лживые его слова за всю неделю. В течение нескольких часов, прошедших с момента бракосочетания, он едва перемолвился с Кларой парой слов. Он полностью погрузился в разговоры с гостями. Она, казалось, делала то же самое. Он почти смог расслабиться. Теперь же он был натянут как струна.
— Да, — ответила она, — как замечательно, что пришло так много людей, Фредди. Я представляла себе свадьбу только с двумя свидетелями. Это было очень приятно.
— Правда? — переспросил он, пересекая комнату и становясь спиной к камину. — Это было не слишком утомительно для вас, Клара?
Даже произнося это, он думал, насколько трудно поверить, что эта женщина теперь его жена. Эта бледная, худая незнакомка в красивом подвенечном платье, с цветами, все еще вплетенными в ее слишком густые волосы — его жена. На всю оставшуюся жизнь.
— Нет, я же не больна, Фредди.
Он пристально посмотрел на нее. Это стоило обсудить прежде, чем наступит ночь. Сейчас был самый подходящий момент, раз уж они об этом заговорили. Боже, они были женаты. Это был день их свадьбы. И неминуемо приближалась их брачная ночь.
— Что с вами произошло? — спросил он, — и каково теперь состояние вашего здоровья? — Он пересек комнату, подошел к ней и сел на ближайший стул.
— Я долгое время тяжело болела, — сказала она. — Так же, как и моя мать. Она умерла спустя четыре месяца. Все то время, что мы с отцом оставались в Индии, я была слаба и прикована к постели, лихорадка не отпускала меня. Здоровье вернулось ко мне только здесь, в Англии.
— Но силы так и не вернулись, — заметил он.
— Нет, — продолжила она. — Папа очень боялся потерять меня. Я была всем, что у него осталось. Мне кажется, он чрезвычайно сильно любил мою мать, хотя я плохо ее помню. Он заботился, чтобы я никогда не оказывалась там, где могла бы хоть чем-нибудь заразиться.
Фредди было странно оттого, что незнакомый человек приобретал в его глазах черты индивидуальности. Ее детство было омрачено болезнью. Кто-то без памяти любил ее. Она так много значила для своего
— Вы парализованы? — спросил он. Он внимательно изучал ее лицо и обратил внимание на изящную линию ее высоких скул. Возможно, Клара была бы даже красива, если бы не была такой худой и бледной.
Она покачала головой.
— Просто очень слаба. Папа не позволял мне напрягаться или долго оставаться на свежем воздухе. Он боялся возвращения болезни. Но мне кажется, что, возможно, именно климат Индии мне не подходил.
«Боже!» — подумал он и вслух спросил:
— Сейчас ничего не болит?
— Нет, — улыбнулась она. — Только если я долго сижу или лежу в одном положении. Ваша жена не больна, Фредди. Просто ее организм работает не так, как у других людей.
Вот он и получил ответ на свой вопрос. Фредерик взял ее руку в ладони и приложил к своей щеке.
— Я так рад, любовь моя, — сказал он, пристально глядя ей в глаза. — Если бы вы страдали, я бы страдал вместе с вами. Сегодня вы прекрасно выглядите. Я еще не имел возможности сказать вам об этом, не так ли?
— И вы великолепно выглядите, Фредди, — ответила она.
Их уединение нарушило появление экономки, сообщившей, что обед готов. Следом за нею вошел крепкий лакей.
— Робин всегда относит меня в столовую, — пояснила Клара.
Фредерик поднялся на ноги.
— Спасибо, Робин. На сегодня все. Этим вечером я сам позабочусь о миссис Салливан. — Как только прислуга вышла, он обернулся к ней с улыбкой. — В конце концов, не у многих мужей появляется шанс оказаться так близко к своим женам за пределами их личных покоев.
Он поднял ее на руки, а она обняла его за шею. Она совсем ничего не весила. Боже, да она была хрупкой словно изделие из тончайшего фарфора. Неудивительно, что любивший ее мужчина постоянно боялся за ее здоровье и саму жизнь. Фредди отнес ее в столовую и мягко опустил на стул. Он заметил, что она указала на стул, стоящий рядом с тем, что стоял во главе стола. А затем она предложила ему занять это самое место, где он сидел во время свадебного завтрака, в то время как сама она сидела на противоположном конце.
— Вы всегда здесь сидели? — поинтересовался он.
— Это было место отца до его смерти, — ответила она. — Теперь оно ваше.
Пока они ели, он старался очаровать ее. Он рассказывал о Лондоне, совершенно ей незнакомом, вспоминал забавные истории из своей жизни, те, что подходили для нежных женских ушек. Оба много смеялись.
Он задавался вопросом, не влюблена ли она в него. В день, когда он сделал ей предложение, она заявила, что испытывает к нему какие-то чувства, но не более того. Казалось, это случилось сто лет назад. Он надеялся, что она его не любит. Он ни в коем случае не хотел причинить ей боль. Он хотел выказать ей всю доброту, на которую был способен. В конце концов, она уже оказала ему огромную услугу. Когда пройдет все это странное напряжение свадебного дня, он в полной мере насладится сознанием того, что скоро избавится от долгов, ощутит, как упадет с плеч тяжелый груз. И этим чувством он был обязан именно ей.