Танцуя с Кларой
Шрифт:
Он наклонил голову и поцеловал ее. Она была теплой и, по-видимому, расслабилась. Ее сомкнутые губы слегка дрогнули под его сжатыми губами и затем ответили на поцелуй. Ага, она начинала отвечать на его невысказанные вопросы. Он отвел назад волосы с одной стороны ее лица и пробежал костяшкой пальца другой руки вдоль линии ее подбородка, над губами, вдоль ее носа.
— Любовь моя, — сказал он, снова накрывая ее губы своими, — вы незамедлительно должны сказать мне, если я причиню вам боль или неудобство.
Однако она снова прижалась своими губами к его, и ее руки сначала оказались на его плечах, а затем обвились
Значит, так тому и быть. Он даст ей то, чего она хочет. Он был перед ней в долгу.
Он поднялся на ноги и, сняв парчовый халат, увидел, как ее глаза заскользили по его телу, покрытому только ночной рубашкой. Боже, в ее глазах был жар. Вожделение. С долей облегчения он почувствовал зачатки возбуждения. Было что-то слегка эротическое в том, что его желали, в то время как сам он желания не испытывал. Он откинул простыни, задул единственную свечу, стоявшую на прикроватном столике, и лег рядом с ней.
— Любовь моя, — прошептал он ей, скользнув одной рукой под нее и склоняясь над ней, чтобы опять найти ее губы. Он приоткрыл свои губы, размышляя, как она станет реагировать. Но она почти незамедлительно последовала его примеру, и ее рот приоткрылся под дразнящими прикосновениями его губ. Она была теплой и влажной. И была хороша на вкус. И хорошо пахла. Ее волосы и ее кожа источали чистый запах мыла. Он ощущал, как ее руки исследовали мускулы его спины и плеч.
— Фредди, — произнесла она, когда он переместился, чтобы поцеловать ее глаза, виски и шею. Ее голос был низким и хриплым.
В конце концов, подумал он, заняться с ней любовью будет легко. Он была неопытна, но не была робкой. Он лишь надеялся, что вес его тела не причинит ей вреда, когда придет время опуститься на нее. Он легко провел рукой слегка вниз по ее боку. Она была так стройна. Он обнял ее за талию и перевернул на бок лицом к себе. Стройная, теплая и удивительно податливая. И лучше, чем он думал. Странно, однако, что он этого не заметил. Возможно, потому что он никогда в действительности не смотрел на нее как на женщину, как на объект сексуального вожделения.
Его рука проверила то ощущение, которое дала ему его грудь. Ее груди не были большими, но они были крепкими и хорошей формы. Он погладил их через тонкий хлопок ее ночной рубашки и остановил большой палец напротив одной твердеющей вершинки.
— Ммм, — сказал он, снова находя ее рот своим, на сей раз губы у обоих были приоткрытыми. Он лизнул ее губы и легко провел языком по чувствительной внутренней стороне ее верхней губы.
— Великолепно. — Наконец он полностью возбудился. Как оказалось, это было возможно. И даже совсем нетрудно. Он был бесконечно благодарен за это. Ее губы, руки и тело сказали ему, что она хотела наслаждения. Он был доволен, что сможет ей его дать.
Он опустил руку вниз, схватился за подол ее длинной ночной рубашки и поднял его. Он намеревался поднять его только до ее бедер, но с ее стороны не было ни сопротивления, ни попытки избежать этого. Он поднял рубашку до ее талии, до грудей, затем он подняла руки, и он снял
Ее ноги были тонкими, как и ее тело, и руки. Пытливой рукой он ощутил ее ребра, но ее кожа была теплой и шелковистой. Ее груди налились от желания. Ее поцелуй был требовательным, и он подчинился, накрыв ее губы своими, усилив нажим и скользнув языком внутрь. Одна из ее ладоней была распростерта по его груди. Другая двигалась по его спине, нажимая на мускулы и спускаясь даже вниз к его ягодицам.
Пора, подумал он. Она была готова, и он так или иначе заставил себя желать ее. Вероятно, потому что он чувствовал жалость к ней и благодарность за то, что она, сама не подозревая, сделала для него. Но независимо от того, что это было, он тоже был готов. Готов подарить ей удовольствие. И боялся причинить ей боль. Она казалась такой хрупкой, такой тонкой, когда снова перевернул ее на спину и разместился над ней.
— Любовь моя, — прошептал он ей в губы, — я не хочу причинить вам боль. Но боюсь, что через мгновение мне придется это сделать. Это будет недолго. Всего мгновение. Я не слишком тяжелый для вас?
Он мог овладеть ею так, чтобы она была сверху, но она бы не смогла опуститься над ним на колени.
— Нет, — прошептала она. — Нет, Фредди.
Она тихо застонала, когда он расположился у входа в ее тело и начал медленно проталкиваться внутрь.
Маленькая. Теплая. Девственная. Нехоженая дорожка. И наконец преграда. Он не хотел причинять ей боль. Он слегка толкнулся вперед, когда инстинктивно ему хотелось сделать рывок. А затем преграда подалась, и в тот же самый момент она еле слышно всхлипнула, а он полностью погрузился во влажный жар. В женщину. Она была такой же женщиной, как наиболее чувственная куртизанка из его опыта, подумал он в некотором изумлении.
Он боялся, что его вес слишком давил на нее. Он боялся, что ее ноги будут причинять ей боль, будучи широко раздвинутыми его собственными. Он приподнялся на локтях и посмотрел на нее. Ее глаза были закрыты, рот полуоткрыт. Боже, подумал он, ей это нравилось. Казалось, она была близка к экстазу. Он ощутил абсолютно неожиданный прилив нежности по отношению к ней. Она открыла глаза. Они выглядели огромными и мечтательными в полумраке комнаты.
— Я делаю вам больно, любовь моя? — спросил он.
Она покачала головой и положила руки ему на плечи, снова притянув его к себе.
Так что он просто начал двигаться в ней, медленно отступая и толкаясь вперед до тех пор, пока не удостоверился, что она не чувствовала никакой боли, а затем доставляя ей удовольствие в решительном, равномерном ритме. Он вдруг понял, что делал кое-что, чего он никогда не делал прежде. В течение нескольких лет, с тех пор, как он приобрел некоторое мастерство, он гордился тем, что доставлял своим женщинам такое же удовольствие, как и себе самому. Но он никогда не заботился об удовлетворении женщины больше, чем о своем собственном. До этого момента. На этот раз это было не для его удовольствия. Ему бы больше понравилось скрепить их брачные отношения одним быстрым толчком внутрь и немедленным семяизвержением.