Танцы на цепях
Шрифт:
И глаза такие были только у одного известного ей существа.
– Технически, я подох, – девушка откинулась на спинку кресла. Тонкий голосок совсем не сочетался с грубостью фразы, делая ее почти смешной.
– Мало Первородная из тебя дури выбила, – усмехнулась Клаудия, – во имя Волчицы, не думал же ты, что мой кабинет не охраняется?
– Что тебе здесь нужно, отродье?! – взъярилась богиня. – Как ты вообще остался жив?!
– Все просто! – девчонка выразительно повела плечами, будто говорила с толпой дураков. – Невероятная жажда жить и неугасимое
– Я буду пытать тебя, пока не скажешь, зачем явился!
– Ты собралась пытать воздух? Сильное заявление.
Клаудия старалась дышать ровно, хотя в груди все кипело от ярости. Она чувствовала, что еще немного, и богиня просто сомнет смертное тело, превратив его в кучку пепла.
После войны Ш’янт пропал, а Первородная забылась сном. Нелепая прихоть судьбы свела ее с исчезнувшим королем. Свела и выплеснула на голову полное ведро холодного ужаса. Не было таких слов, какими можно описать абсолютное подчинение, когда тело перестает тебе принадлежать.
До того момента иномирец был лишь легендой. Кто-то утверждал, что Первородная развеяла его дух, а кто-то верил, что Безумная Зима жив и лишь ждет момента, когда вернет себе прежний облик, чтобы занять трон.
От воспоминаний о первой встрече к горлу подкатил ком тошноты, а щеки обдало жаром стыда. Клаудия пыталась убедить себя, что случившееся – дурной сон, а позднее с яростным упорством изучала техники, которые могли защитить ее от чужого вторжения. Тело должно было принадлежать только ей, и точка!
В голове всплыла давняя жаркая клятва, брошенная ею в запале, когда лишь благодаря удаче она смогла вернуть контроль.
Я сделаю все, чтобы ты никогда не разгуливал среди смертных!
Клаудия верила, что с возвращением Первородной не только выиграет весь мир, но и призрачная власть этого отвратительного выскочки, наконец, развеется, как дым. Уж королеве удалось бы найти управу на этот бестелесный отброс! Ведь с какой стороны не посмотри, а пока Ш’янт был жив, пусть даже и в таком виде, люди не могли бы спать спокойно.
Монстры всегда оставались монстрами!
– На этот раз тебе не уйти.
– Если я правильно помню, то это ты ушла в прошлый раз, – от пристального взгляда волосы на затылке встали дыбом. В алой глубине бушевали настоящие грозы, казалось, что еще чуть-чуть, и в сердце Клаудии ударит молния, – лично я никуда не собирался.
Девчонка провела рукой по раскрытому дневнику.
– Ты, кстати, дрянной переводчик.
Хотелось закричать, чтобы он оставил книгу в покое, чтобы убрал грязные лапы от труда ее жизни. Наблюдать за девичьими руками, перебиравшими страницы, было так же омерзительно, как и знать, что Ш’янт провел здесь не один день. Он ходил по ее кабинету, жил в нем, прикасался к ее вещам, дышал этим воздухом, прокляни его Пожинающий!
Поднявшись на ноги, иномирец шагнул к двери и остановился, когда между ним и Клаудией осталось всего несколько дюймов чар. Видит богиня, только они удерживали ее от удара мечом. Глупый и бессмысленный
– Держи себя в руках. Только девчонку зря загубишь.
– Ты останешься в особняке, – сказала она и щелкнула пальцами.
Золотистые печати, мерцавшие на стенах, дрогнули, сорвались со своих мест и врезались в хрупкое тело, пригибая его к земле. Точно живые, они опутывали девчонку прочным коконом. Острые концы-иглы впивались в кожу, вырывая из горла пленницы сдавленный стон.
Вокруг несчастной заклубился мрак. Он был почти осязаем, казалось, что его можно резать ножом. Тьма постепенно наливалась алыми отблесками, обретала форму. Тело девушки так и осталось лежать на полу, а вот тень отступила в сторону, все еще связанная золотыми охранными знаками. Клаудия тяжело сглотнула, когда в нос ударил запах жимолости.
Тень не оформилась полностью. Перед Клаудией застыл лишь зыбкий образ, менявшийся, как поверхность воды в ветреный день. На мгновение проступили хищные черты, нос с едва заметной горбинкой, растянутые в презрительной ухмылке тонкие губы, угольная грива волос, острые мощные клыки, как у дикого зверя.
Он этим и был. Диким зверем, готовым впиться в беззащитное горло.
Из ступора ее вывел голос Базель. Женщина топталась в стороне, не решаясь подойти ближе. Комкая в руках край передника, она переводила полный ужаса и смятения взгляд с пленника на Клаудию.
– Уведи его в черную комнату! – Базель вздрогнула и кашлянула, пытаясь проглотить застрявший в горле комок, – и оставь там охрану. Ты понимаешь, о чем я? Никто не должен туда заходить. Ясно?!
Последнее слово Клаудия выкрикнула. Голос сорвался на визг.
Как ни странно, но Ш’янт не думал сопротивляться. Покинул кабинет и даже позволил себе подмигнуть ей, чем вызвал новый приступ нервной дрожи. В ухмылке иномирца было настоящее ликование. Самое время насторожиться, но Клаудия была слишком обеспокоена судьбой дневника и сведений, что в нем хранились.
Что он успел узнать? Смог ли поделиться с кем-то своими открытиями?
Чушь какая! Он был заперт в комнате. Куда интереснее, откуда он взялся. Давно ли в столице? Неужели еще с тех пор…? В иномирском квартале? Все это время?! Впрочем, ничего удивительного. Кто-то, наверняка, помогал своему королю. И когда я узнаю, кто это был…
Взяв со стола пустой бокал, Клаудия сжала руку. По тонким стенкам расползлись сетки трещин.
***
Она ничего не знает!
В глубине души Ш’янт ликовал. Перечитав записи Клаудии, он понял, что женщина была предельно избирательна в своем отвратительном переводе. Ее интересовало только пробуждение Первой королевы. Остальное было безжалостно отброшено прочь. Все, что было действительно важным, осталось где-то за бортом корабля.
То, чем для него могла стать дэр-ла, так же ускользнуло от ее внимания. Он очень надеялся, что ускользнуло. Значит, был шанс, что девчонку не стали бы прятать и опутывать сетью защитных знаков, а уж он-то нашел бы способ позвать ее.