Танец для ледяного мага
Шрифт:
Дождалась, пока мне нальют шампанского в узкий прозрачный бокал, и сразу отпила половину, стараясь унять сумбур в голове. Потом меня будто окатило теплой волной, и я вскинула глаза. В широком проёме входной двери стоял мой будущий муж. Высокий, широкоплечий, шикарно одетый. Настолько красивый, что во рту пересохло. Я перевела взгляд на девушку около него и из моего пересохшего рта раздался сдавленный вскрик — его спутница была невероятно красива — тоненькая изящная блондинка, прижимающаяся к моему любимому так тесно, что в природе их отношений не оставалось никаких сомнений.
Я смотрела на начертанного не отрываясь. Просто не хватало
Он улыбался. Радостно, ласково и тепло. Именно так, как я себе представляла, так как помнила, но только не меня он согревал своей неповторимой улыбкой. Мэтт нехотя оторвал глаза от спутницы, как будто пытаясь понять, что они вдвоем забыли в этом чуждом для них месте, и мельком оглядел присутствующих. Мне показалось, что на его лице отразилось лёгкое смятение, когда он увидел меня, но он тут же отвёл взгляд, чтобы остановить его на моих родителях.
Я, наконец, смогла оторвать от него мокрые — то ли от слез, то ли оттого, что я забыла как дышать, не то что моргать — глаза и тоже сосредоточиться на столике впереди. Мама сидела ко мне спиной, но я видела ее руку, сжимающую вилку так, словно она готовилась использовать ее совсем не по назначению. Папа сидел боком и было очевидно, что он в холодном бешенстве буквально сверлит Мэтта глазами.
Внезапно на меня обрушился каскад звуков: музыка, короткие распоряжения администратора, перешептывания и разговоры в голос, звон столовых приборов. И эти простые, бытовые шумы говорили о том, что мир рухнул только для меня, для остальных жизнь идёт своим чередом.
Я уткнулась в тарелку, смаргивая слезы, всё-таки это были они. Краем глаза увидела, что Мэтта вместе с девушкой разместили за запасным столиком, хотя карточка с его именем стояла на родительском. Но опытный администратор быстро организовал для незваной гости дополнительное место и приборы, мудро решив перенести все разбирательства на время после праздника.
Я смутно помню, что было дальше. Тосты, поздравления, моя улыбка, приклеенная к губам, скулы, ноющие оттого, что я напрягаюсь, удерживая радостное выражение на лице, которое так и норовит с него сползти. Наверное, я что-то ела, а может быть только пила. Один из одногруппников пригласил меня танцевать, и я согласилась. То ли, чтобы отвлечься, то ли, чтобы доказать что-то себе, то ли не себе.
Украдкой бросила взгляд на начертанного, и тот поймал его, усмехнувшись. Потом шепнул что-то своей спутнице и встал, протягивая ей руку. Блондинка вложила в его ладонь свои изящные пальчики и легко поднялась. Я успела заметить, как мужчина притянул девушку к себе, скользнув ладонью по ее округлостям, и сразу отвернулась, пряча лицо и вновь навернувшиеся слезы. Я ничего не понимала. Неужели я ошиблась? Принимала желаемое за действительное? Ведь никто напрямую не говорил мне о начертании.
Я в смятении посмотрела на маму и увидела, что она потрясена не менее меня. На Мэтта мама смотрела с неверием и практически ужасом. Так, как если бы, открыв коробку с нарядной лентой, вы, вместо подарка, обнаружили бы клубок копошащихся ядовитых змей. Папа тоже смотрел на Мэтта как на незнакомца — выжидательно, холодно и оценивающе. Значит, я была права, и поведение начертанного шокирует не только меня.
Сама не заметила, как наша пара оказалась
Но тихий смех и следующие слова отчётливо слышали уже все, кто был неподалеку: "Мне так хорошо с тобой. Не переживай, между нами ничего не изменится и после свадьбы".
"Боги", — думала я, автоматически переставляя ноги, — "дайте силы пережить этот день". Конечно, никто не знал о нашем начертании, иначе такой позор я, наверное, просто не смогла бы пережить. И счастье, что родители были в этот момент далеко и не слышали этих убивающих меня слов. Боюсь представить, что произошло бы в противном случае.
Остаток вечера прошел как в тумане. Не помню даже отрывочных картин из того дня, только боль — то явную, то тупую, но постоянно преследующую меня. Когда ушли первые гости, мне на глаза попалась моя сумка с подарками. Тогда впервые и мелькнула мысль о побеге.
Денег на одноразовых картах было достаточно, чтобы купить себе квартиру, не то что билеты. А документы были тоже здесь, в соседнем отделе сумочки. Больше я не думала. В голове, как у шорной лошади перед глазами, была только одна цель — сбежать, избавиться от этой боли, от мыслей об этом мужчине. Мелькнула мысль о родителях, но тут же пропала, поглощённая всеобъемлющим ощущением безнадёжности.
Я ушла тихо, сделав вид, что провожаю очередную партию гостей. Села в заранее вызванное такси и уже по дороге купила билеты на ближайший самолёт. Он был в столицу, а мне было безразлично куда, лишь бы подальше и побыстрее.
На пункте проверки документов в аэропорту, служащий долго приглядывался к моим документам, потом уточнил:
— Вы в линзах?
Я моргнула, пытаясь сосредоточиться на вопросе. Он снова взглянул мне в глаза, и лицо его удивлённо вытянулось:
— Прошу прощения, мне показалось.
Я тогда не обратила внимания на эту заминку, снова погрузившись в болезненные воспоминания. В них же я провела весь полет, отказавшись от развлечений и еды. Удивилась, заметив, что все уже выходят и, только глянув в иллюминатор, поняла. Прилетали.
Первую квартиру сняла с бесплатного терминала прямо в аэропорту, чтобы не светить свои документы. Получила ключи, прошла по комнатам. Я не помню те апартаменты совсем. Только кровать и устаревший компьютер. Брас я оставила в ресторане, но чувство вины перед родителями и тревожность все усиливались, поэтому я оставила сообщение в чатруме.
Еще помню зеркало в ванной. Саму ванную не помню совсем, а вот огромное зеркало над раковиной запало в память. Я стояла перед ним, охлаждая ледяной водой воспаленные глаза, а в голову все лезли и лезли мысли о начертанном и той блондинке. Я даже вспомнила, как мама выдохнула ее имя "Эвелин". Потрясающе красивая девушка. Не то, что я. Я с ненавистью уставилась в зеркало на свои рыжие кудри, взлохмаченные, мокрые и оттого еще больше закручивающиеся колечками. Так захотелось быть похожей на блондинку, что я зажмурилась, а когда открыла глаза — завопила. Из зеркала на меня смотрела светловолосая Эвелин, хотя и по-прежнему мокрая и заплаканная. Так я получила свою редкую способность.