Танец духов
Шрифт:
Ирина пристанывала. Целовалась она мастерски и руками шарила смело. Уилсону пришлось расстаться с последними иллюзиями насчет ее девственности или хотя бы ограниченного сексуального опыта. Что ж, чем сетовать, лучше радоваться качественному обслуживанию…
По заверениям госпожи Пулецкой, украинские невесты были проверены на СПИД и венерические болезни; прилагались справки. Что касается их плодовитости, то на сей счет никто письменной гарантии, естественно, дать не может, однако все девушки здоровы и, согласно медицинской
Когда перевозбужденное стадо госпожи Пулецкой наконец выбрело из подземелья и мигало, привыкая к дневному свету, Уилсон вдруг сообразил, что в катакомбы их водили с умыслом. Лукавая жирная пастушка отлично понимала, что ее овечкам не до экскурсий, пейзажей и архитектурных красот — и они будут благодарны именно за возможность узнать друг друга ближе в интимной темноте.
— Какая я счастливчик! — воскликнула Ирина, щурясь на Джека Уилсона. — Другие мужчины другие… Но ты — много красивый!
Уилсон с напускным смущением замотал головой:
— Нет, нет. Ты настоящая звезда кино!
Ирина вся сияла.
Вечером женихи и невесты общались в отдельном зальчике дешевого ресторана. Под классику Перси Следжа Ирина нахваливала танцевальные способности Уилсона. Впрочем, никто по-настоящему не танцевал: повиснув друг на друге, все просто целовались.
— Я обожаю этот песня! — прошептала Ирина.
Уилсон, занятый ее шеей, в ответ только мычал.
— Я хочу делать с тобой любовь! — так же тихо добавила Ирина.
Он прижал ее к себе еще крепче. Это был упоительный момент… если бы не его глаза. В них забегали искры. Он опустил веки и попытался успокоиться. Ничего не получалось. От мысли, что он скоро окажется в постели с роскошной женщиной, его бросало то в жар, то в холод. Что случится — после десятилетнего перерыва?
Пока происходило ужасное — стремительно накатывала почти полная слепота. Уже сейчас госпожа Пулецкая, которая из-за столика удовлетворенно наблюдала за новобранцами матримониального фронта, казалась Уилсону тонкобедрой манекенщицей: окружающее он видел словно в конце узкого высокого туннеля.
— Ты тоже хочешь делать любовь со мной? — спросила Ирина прежним интимным шепотом.
Уилсон рассеянно кивнул.
— Правда?
— Да, да…
— Что с тобой? — полуобиженно-полуиспуганно воскликнула Ирина и отстранилась. — Ты не имеешь лица! Тебе плохо?
— Нет, нет, все в порядке, — упрямо настаивал Уилсон, хотя голова разламывалась от боли, а от злости и отчаяния его слегка поводило.
— Это потому, что я говорить о любовь?
Уилсон хотел рассмеяться и солгать что-нибудь приятное. Вместо этого он сказал правду:
— У меня иногда бывают внезапные приступы головной боли. Проходят быстро и на умственных способностях не сказываются. Но… но во время приступа я почти
— А, офтальмомигрень, — сказала Ирина.
У Уилсона челюсть отвисла.
— Правильно. Откуда ты знаешь?
— Ты забыл, до ресторан я заканчивать школа медицины. Но медсестра получать копейки, поэтому я стать официантка.
К ним уже плыла всполошившаяся госпожа Пулецкая. Ирина что-то сказала ей на украинском, и та огорченно покачала головой. Потом они вдруг заспорили. В тоне Ирины были упрашивающие нотки. В итоге, как показалось Уилсону, она добилась своего — госпожа Пулецкая уступила.
— Мне разрешать ехать тебя в твой гостиница, — сказала Ирина.
В такси она ласково гладила Уилсона по смоляным волосам.
— Ничего, ничего, — приговаривала она, — это стресс. Ты уже лучше? Или темно?
— Темно, — отчаянии отозвался Уилсон. Проклятая мигрень всегда была сущим наказанием. Но впервые рядом оказался кто-то ему сочувствовавший, заботливый. (Уилсон не желал признаваться себе, что впервые за всю жизнь он позволил кому-то быть рядом — сочувствовать и заботиться.)
В номере Ирина не стала включать свет, точно угадав, что яркий свет для него мука. Она сбегала в ванную и, заботливый ангел, вернулась с горячим мокрым полотенцем.
От ласки и компресса на лбу боль стала уходить. Ирина уложила Уилсона на кровать и сидела рядом, поглаживая его по руке. В номере было душно, однако она не открывала окна. И тут она угадала, что шум с Дерибасовской будет для него ужасен.
— Не бойся, скоро пройдет… — шептал Уилсон.
— Шшш! Шшш! — отвечала Ирина самым международным из междометий.
Постепенно он впадал в полудрему. Ирина сменила компресс.
Черт, как славно! Он выбрал правильно. Другие невесты в группе были откровенными хищницами или шлюхами, только «романтические туристы» могли, за туманом своей мечты, не замечать их плохо скрытой стервозности. Ирина же обладала и воспитанием, и сердцем. Другая бы развернулась и ушла или закатила бы истерику по поводу его «увечности», а Ирина трогательно и кротко заботится о нем — не произнеся ни слова упрека…
Его брак был задуман как деловая подготовка к мрачному будущему, которое ожидает планету после «момента Уилсона». В грядущем общеземном бардаке, когда он уединится на ранчо и станет отстреливаться от мародеров, найти достойную женщину будет головоломной задачей. К провианту в чуланах он хотел прибавить запас секса и материнства — он мечтал о маленьких Уилсонах, которые заселят новый, исправленный мир.
Но теперь эта чисто деловая акция вдруг оказалась его самой гениальной идеей. Ирина — его благословение, его удача. Их свело само провидение в лице жирной госпожи Пулецкой. Очевидно, боги одобряют его план, коль скоро послали ему такое счастье!