Танец духов
Шрифт:
Вовока требовал, чтобы племена активно принимали участие в приближении будущего. А именно — танцевали особенным образом и в строго определенное время. Этот Танец духов покажет душам умерших готовность живых к новой жизни. Нужно, помогая духам, раскачать ногами Землю!
И индейцы стали танцевать! Плясовая истерия распространялась со скоростью лесного пожара по всей стране. Вожди самых далеких племен прибывали побеседовать с Вовокой, уезжали убежденными, и все новые и новые племена подключались к синхронной пляске.
Словом, Вовока проповедовал что-то вроде непротивления
Однако белые, которые с ужасом наблюдали за всеобщей мобилизацией индейцев на Танец духов, не желали разбираться в тонкостях учения Вовоки. В Танце духов они видели вариант танца воинов перед боем. Им чудилось, что назревает революция. Племена намерены ударить по белым согласно и повсеместно.
Эти страхи увенчались трагедией в Вундид-Ни.
Зимой 1890 года агенты правительства коварно убили Сидящего Быка, самого известного и авторитетного из вождей сиу, деятельного сторонника Танца духов. Опасаясь ответного восстания, Седьмой кавалерийский полк (бывшая знаменитая конница легендарного генерала Джорджа Кастера) послали арестовать индейских «агитаторов» в Южной Дакоте.
Индейцы лакота прознали о приближении войск, свернули вигвамы и пытались бежать. Возле ручья под названием Вундид-Ни Седьмой кавалерийский полк настиг их. Видя превосходящие силы противника, индейцы выбросили белый флаг. Часть из них начала Танец духов. Шаман, исполняя ритуал, швырнул в воздух горсть песка. Солдаты восприняли это как сигнал к атаке и начали палить из четырех скорострельных пушек со склона холма. А затем произошла форменная резня. Не щадили ни женщин, ни детей, ни стариков. Тех, кто пытался спастись в лесу, догоняли и приканчивали. Погибли сотни и сотни индейцев.
Белые потеряли убитыми двадцать девять человек. Конгресс повесил двадцать медалей за доблесть на грудь «героев».
А в 1891 году индейцев предали и духи: Земля не сотряслась и не погребла белых…
Берк оторвал глаза от экрана и откинулся на спинку стула. Джек Уилсон. Стало быть, тогда в конторе он беседовал не с Франциско д'Анконией и даже не с Джеком Уилсоном, а с человеком, который считал себя вторым индейским Христом — Вовокой в новом воплощении! И этот Вовока знал, как похоронить разом всех белых, не дожидаясь помощи от ненадежных духов!
35
— Значит, журналист, — протянул Зальцберг. — А из какого журнала?
— «Атлантик мансли», — сказал Берк и в отчаянии прикусил язык. Джил Эппл он, кажется, врал про «Харперс»!.. Ладно, будем надеяться, что они не надумают сличать его сказки…
Зальцберг молчал. В трубке слышалось далекое лопотание телевизора.
— Стало быть, Джек давно на свободе, — наконец сказал бывший партнер Уилсона. — Печально узнавать такие вещи последним…
— Мне очень нужно поговорить с ним. Только я не знаю, где его найти…
— Тут я вам не помогу. Старым друзьям он не доложился. А ведь мог хотя бы звякнуть… Через Мэнди
— Нет. А кто такая Мэнди?
— Единственная из приемных матерей, которая относилась к нему по-человечески. Мэнди Ренфро. Хотя не исключено, что ее уже нет на свете. Десять лет назад ей было за шестьдесят.
— Вы не подскажете, где ее искать?
— Если жива, то не иначе как там же, где и прежде. Фаллон, штат Невада. Джек оттуда.
— Спасибо, я проверю. Мистер Зальцберг…
— Не чинитесь. Лучше просто Эли.
— Эли, я знаю, вы не вправе рассказывать мне об изобретении…
— Это почему же? Я не вправе объяснить вам, какэту штуку сделать, но только потому, что никогдаэтого не понимал. А вообще спрашивайте. Только погодите, я сейчас вернусь. — В трубке наступила тишина, затем пропал и звук телевизора. Через несколько секунд послышались сопение и звон кубиков льда в стакане. — Ну, теперь поехали. Что вы хотите у меня выпытать?
— Роль Джека мне более или менее известна, а вот…
— Желаете про меня узнать? Как ученый я был сбоку припека. На мне лежали все финансовые хлопоты, а поначалу это адский труд. Эксперименты и опытные образцы жрут деньги только так. Словом, я окучивал инвесторов, а Джек ворочал мозгами.
— И что же случилось?
— Дерьмо случилось, вот что. Правительство изничтожило гениального парня! И меня как свидетеля заставило сказать пару гадких слов против него. Вы этого не знали? Ну, все равно вам бы кто-нибудь рано или поздно на меня настучал. На самом деле, видит Бог, мои показания не сыграли никакой роли. Десять лет прошло, а я не в силах окончательно опомниться от всей той истории. До сих пор не могу поверить в случившийся абсурд.
— Что именно вы имеете в виду под абсурдом? — осторожно спросил Берк.
— Вы, наверное, воображаете, что Джек изобрел какую-то жуткую бомбу или еще что-то ужасное. И всякий, кто знает реакцию правительства, к иному выводу прийти не может.
— Эппл сказала мне, что это была батарейка…
— Не батарейка — батареища! Была бы минимум в десять раз долговечней всех сегодня существующих. А по цене нисколько не дороже. Ему бы орден на грудь: с точки зрения защиты природной среды и экономии ресурсов его изобретение — великая победа! Но наше мудрое правительство умней всех профессоров, вместе взятых, во главу национальных интересов оно ставит дальнейшее загаживание окружающей среды. — Экономист мрачно вздохнул и спросил после паузы: — Желчно?
— Мм-м… да.
— И хорошо! Потому что чей-то маразм стоил мне добрых ста миллионов долларов! И вечной славы! Батарея Уилсона, вне сомнения, изменила бы мир. Конечно, весь почет достался бы Джеку, и справедливо. Но и мне перепал бы лучик его славы. Да и десять процентов от его первого миллиарда мне бы пришлись кстати. А сам Уилсон мог сделать кучу хорошего, и не только как изобретатель. Он мечтал, разбогатев, создать благотворительный фонд. Чтобы помогать туземцам.
— Вы хотите сказать, коренным американцам? — поправил удивленный Берк.