Танец духов

Кейз Джон

Берк кивнул.

— Джек очень терзался тем, что родители от него отказались, и ненавидел их за это. Но порой люди идут на такой шаг, заботясь о благе ребенка. Так что не нам судить… Чтобы успокоить Джека, я говорила: «Ты тут похож на многих великих. Моисея младенцем нашли в корзинке. И Саргона, будущего короля Месопотамии. Очень эффектное начало биографии».

Берк улыбнулся и кивнул.

— Наверное, удивляетесь, откуда леди из трейлера знает про месопотамских королей… И мы не совсем темные, удалось немного в школу походить. А потом много читала. И Джека приучила книги любить.

— А в каком возрасте Джек попал к вам?

—

Десяти лет. Кто его родители, мы так и не узнали, как ни старались. По виду Джек явно метис — половина индейской крови, половина белой. Почти вне сомнения, его предки — паиуты. В наших краях других нынче не осталось. Да и само имя «Джек Уилсон» указывает на паиутов — он их герой. Вероятней всего, его родители имели хоть какое-то образование или жили в резервации со стариками, раз знали про легендарного Джека Уилсона. Можно только гадать, почему они дали ему белый вариант имени, а не индейский…

— Вовока, — подсказал Берк.

— Правильно. Вы тоже, похоже, не совсем темный.

Старушка заразительно рассмеялась. Впервые за многие недели рассмеялся и Берк.

— Кем бы ни были родители Джека, они передали ему хорошие гены. Вышел красавец и умница. Правда, к нам он попал после нескольких семейных приютов, недокормленный и не по возрасту маленький. У нас стал расти как на дрожжах. Семейные приюты дело в принципе хорошее, однако вокруг них много плохих законов. Иногда сирот берут люди бессовестные, чтобы деньги качать из государства. Нахапают к своим еще кучу — а ведь только у редких людей хватает сердца и времени на восьмерых или десятерых детей. — Мэнди вздохнула и промочила горло чаем. — В одной семье Джека поколачивал приемный отец. В двух других дети росли как бурьян, без ласки и присмотра. Словом, ко мне Джек попал маленьким настороженным зверьком. Не сразу мне удалось растопить его сердце и заслужить доверие. Но постепенно он раскрывался… — Старушка сделала паузу, в блекло-голубых глазах блеснули слезы. — Мы стали настоящей семьей. Я, мой муж Алан и Джек.

— И сколько он у вас прожил?

— До шестнадцати. Мы старались, чтобы он побольше узнал о своих индейских предках. Даже возили несколько раз в резервацию у озера Пирамид. Посмотрите вон на ту фотографию. Там Джек с самим Питером Белым Облаком. Питер тогда возглавлял племя. Большая «шишка».

— Белое Облако еще жив?

— Нет, умер несколько лет назад.

Берк встал, чтобы получше рассмотреть фотографии. На стене висела и карта Соединенных Штатов, разрисованная от руки. Разные цвета показывали, как с каждым десятилетием американской истории сокращался размер принадлежащих индейцам земель. В итоге остались только разрозненные островки резерваций.

— Карту Джек сам рисовал, — пояснила Мэнди. — Индейцы и по сию пору страдают. Конечно, право иметь казино в резервациях немного поправило экономическую сторону их жизни, однако они так и остались самыми обездоленными, а также наименее здоровыми и образованными в этой стране. — Она опять вздохнула и тут же бодро улыбнулась. — Ну ладно, разворчалась старуха.

— А что случилось с Джеком в шестнадцать лет?

— У мужа определили неизлечимый рак. Я это скрывала. И без того мы были очень старыми, когда нам дали Джека: мне было пятьдесят пять, Алану шестьдесят. Могли отобрать — мол, с тебя песок сыплется, муж тяжело больной… Ну и случилось: проведали и отобрали. Такие у нас законы.

Берк выразил свое сочувствие.

— Джек не хотел уходить.

Мы стали для него по-настоящему близкими людьми. И он знал, как трудно будет мне одной ухаживать за умирающим мужем. Так и вышло — пришлось моему Алану доживать не дома, а в хосписе… Джек рвался убежать из новой семьи, но я уговорила его потерпеть немного. Ведь такой побег считается уголовным преступлением. Будет пятно в биографии, как у какого-нибудь отпетого хулигана! А Джек уже мечтал о хорошем университете. Новая приемная семья, даром что религиозная, оказалась сносной. Правда, много детей и своих хлопот, но в этом возрасте Джек уже не нуждался в особом внимании, он был очень самостоятельный и целеустремленный мальчик. По выходным мы с ним ходили к Алану — сперва в больницу, потом в хоспис.

— А после смерти Алана Джека вам не вернули?

— Нет. Сказали, что старая очень.

— Впрочем, он вскоре уехал в университет, да?

— Я так гордилась им! И приняли, и даже стипендию положили! Он и в школе учился замечательно, а в университете им нахвалиться не могли — грамотами засыпали. Даже денежные премии давали! Ну а потом он фирму основал, чтобы свое великое изобретение продвигать. Земли под ногами от счастья не чувствовал! Обещал мне новый дом, настоящий. Я только отмахивалась: на что мне, я с непривычки в нем заблужусь! Его радовала сама возможность отблагодарить меня… и вообще делать людям добро. Он ведь до тюрьмы был совсем другой, мой Джек! Мухи не обидит. А теперь, если вы правду рассказываете…

— Я не хотел вас огорчать. Но я почти совершенно уверен: Кулпепер — его рук дело.

Старушка тихо ахнула.

— Вы правильно сказали: с его умом и железной волей он в состоянии причинить много бед, — продолжал Берк. — И я опасаюсь, что Кулпепер — только начало.

— Боже мой, Боже мой… — запричитала старушка. — Чем же я могу помочь? С человеком, о котором вы говорите, я незнакома. Я помню прилежного и доброго мальчика, потом энергичного и трудолюбивого студента. Даже в зале суда он был другой, какой-то чужой, окаменелый… А теперь столько месяцев на свободе, уж позвонить-то он мог…

— Но если он все-таки объявится…

— Да-да, конечно, я вам сообщу. Оставьте номер своего телефона.

Берк написал на листке из блокнота свой дублинский номер.

Когда они прощались, Мэнди, которая держалась молодцом во время всего разговора, вдруг расплакалась.

— Если Джек что-нибудь… планирует, — сказала она, — то я догадываюсь, когда это случится.

Берк широко распахнул глаза.

— Когда? И откуда вы знаете?

— Двадцать второго июня. Для индейцев это очень важная дата. День солнцестояния. День Танца Солнца. Для большинства племен — главный праздник года. Белое правительство в девятнадцатом веке запретило Танец Солнца. Я знаю, потому что Джек писал в школе сочинение на эту тему. Он говорил: отобрать у индейцев Танец Солнца — все равно что христианам запретить справлять Рождество!

— А почему этот праздник запретили?

— Некоторые племена имели довольно грубые обычаи: самоистязание, жертвенные животные, пенис быка на шесте как символ плодовитости и плодородия… Тогдашним белым это казалось возмутительным варварством. И потом пляски до изнеможения, пение, барабаны бьют — опять же непросвещенная дикость… Словом, если Джек задумал мстить, то он наверняка выберет именно эту, глубоко символическую дату.

Берк нахмурился. На календаре было тринадцатое июня.