Танец над вечностью

Дорогожицкая Маргарита Сергеевна

Я покорно плелся за ним, чувствуя, как нахлынули непрошенные воспоминания. Несколько месяцев назад я вот также шел по княжеской оранжерее, под руку с Юлей, болтая и просто радуясь нашей встрече, а позади нас шла смерть… в женском обличье… Неужели безумица настолько ревновала ко мне, что даже замужество княжны ее не успокоило?..

— Я вас чем-то расстроил, фрон профессор?

— Нет, простите, — очнулся я. — Просто задумался. Ваша оранжерея напомнила мне княжескую, и я…

— Вы были в княжеской оранжерее? — жадно вцепился Рыбальски мне в руку. — И как вам она? Лучше моей?

— Никакого сравнения. В смысле, у вас здесь столько

диковинок… Но все-таки, давайте перейдем к делу. Мне нужна ваша помощь, фрон Рыбальски.

— Сделаю все, что смогу, но цену не снижу, и не просите. Соляной замок занимает несколько акров, в хорошем состоянии, с богатой историей и чудесным горным видом. Вы хотели его увидеть? Отлично, давайте съездим. Уверяю, у вас дух захватит от той пропасти, которая разверзается, едва выходишь на Воздушный балкон! Да что там балкон, там целые залы… Ах, какую конфетку можно сделать из этого!..

— Что же вы не сделали? — оборвал я бесконечный поток словоизлияний. — Но о цене давайте поговорим потом. Я действительно обеспокоен состоянием фронляйн Пихлер. Она очень мнительна и уверила себя, что с ней непременно случится то же, что и с Евой Деблинг.

Я замолчал и выжидающе уставился на Рыбальски. Он поморщился и покачал головой.

— Фрон профессор, ну к чему это? Мы здесь одни, моей жены нет. Не надо притворяться, я не собираюсь вас осуждать. Фронляйн Пихлер — очаровательная молодая особа, очень и очень даже…

— Фронляйн Пихлер, — резко перебил я его, — очень даже теряет в весе. Вчера утром она весила 95 паундов. Подросток больше весит! Это при ее-то формах!

— Да? Но… может… весы сломаны?

— Когда взвешиваются остальные, они показывают нормальный вес. Фрон Рыбальски, все останется между нами, пожалуйста. Скажите, Ева Деблинг тоже теряла в весе?

— Да откуда ж мне знать… — пробормотал он, но его рука едва заметно дрожала, когда он потянулся за чашкой с кофе.

— Просто расскажите мне, что тогда случилось. Она же исчезла из вашего дома?

Он поежился и почему-то оглянулся, потом прихлебнул кофе.

— Иногда мне кажется, что она до сих пор здесь, — пробормотал Рыбальски. — Ходит. Дурной розыгрыш? Кто-то хочет свести меня с ума? Я не хочу стать вашим пациентом, профессор Тиффано. Я не сумасшедший.

— Конечно, нет, — я внимательно разглядывал его. — Доверьтесь мне. Что тогда произошло?

— Она исчезла. Правда. Шла по дорожке, я слышал ее шаги. А потом перестал слышать… Оглянулся, а она… — он судорожно сглотнул. — Она растворялась в воздухе. Знаете, как туман… рассеивается… Я бросился к ней… и прошел сквозь. Господи… — Рыбальски поднял на меня безумный взгляд. — А что если ее и не было? Но ведь она же была?.. Я же не сошел с ума? Ведь нет?

— Тише, тише, выпейте, пожалуйста, — я подал ему чашку и успокаивающе похлопал по плечу. — Возможно, это колдовство…

— Да! Колдовство! — ухватился он за меня, как утопающий хватается за соломинку. — Я так им всем и сказал. Иначе и быть не может! Я не сумасшедший.

— Конечно, вы не сумасшедший, поверьте специалисту, — заверил я Рыбальски и сел на место. — Что Ева делала у вас дома?

— Я… пригласил ее. Она давно мечтала побывать в оранжерее…

— Простите за прямоту. Ева была вашей любовницей?

Он кивнул, а потом опомнился.

— Поймите, я люблю свою жену, но… еще больше люблю окружать себя красивыми вещами и людьми… И все не так, как вы могли подумать!..

— Ева упоминала

о том, что худеет?

— Кажется, да, но я не придал значения.

— Ваша жена была в тот день в доме?

— Вы думаете, я идиот? Нет, конечно же! Она уехала к этой Алисе!..

— Кто был в доме, кроме вас двоих?

— Никого, я отпустил слуг на выходные.

— А ваша жена вообще общалась с Евой? Она знала ее?

— Моя жена — умная женщина, — устало произнес Рыбальски. — Она все понимает. Довольно вопросов. Кстати, профессор, вы действительно ученик того самого Бринвальца?..

— Почти, — улыбнулся я. — Профессор Бринвальц учил моего наставника, профессора Адриани.

— Хм… надо же, не соврали. Я знаком со стариком Бринвальцем, иногда обедаю с ним в клубе. Вас он не помнит, а вот успехами Адриани, своего лучшего ученика, частенько бахвалился. Правда, старик уже немного выжил из ума…

Меня прошиб холодный пот. Пора завязывать с враньем.

— Что ж, если мне здесь не верят, тогда позвольте откланяться, — с каменным лицом я встал с места.

— Поймите правильно, вы так молоды для профессора, что я даже не знаю. Ах, терять нечего, — Рыбальски тяжело поднялся с кресла и крепко ухватил меня выше локтя, глядя снизу вверх. — Решусь. Профессор Тиффано, если сумеете вправить мозги моему сыну, вдвое снижу цену на Соляной замок.

Я возвращался с утренних занятий в винденской школе клинка, чувствуя приятную усталость в мышцах и долгожданное просветление в мыслях. Трехчасовое махание клинком на свежем воздухе удивительно способствует очищению разума от всякой дури. Но более всего занятия были ценны возможностью свести знакомство поближе с младшим Рыбальски, по спланированному совпадению посещавшим ту же школу. Его отец огорошил меня странной просьбой — образумить мальчишку и отговорить его жениться на некой Алисе Вагнер. По словам Джеймса Рыбальски, эта распущенная молодая особа вскружила голову его сыну Сигизмунду и обманом пролезла в их семью. Угрозы лишить наследства и выгнать из дома не возымели на него никакого действия. Шарлотта была в отчаянии, а Джеймс Рыбальски искренне считал, что не обошлось без приворота или чего-то подобного. Сына словно подменили. Пока я судорожно размышлял, как повежливей отказать, Рыбальски добавил, что проклинает тот день, когда вместе с сыном посетил репетицию "Винденский львиц". Оказалось, что Алиса подвизалась у них на подтанцовке, как и остальные ученицы из школы танца госпожи Рафаэль. И я больше ни секунды не колебался, обрадовавшись такому удачному предлогу и заодно попросив Рыбальски посодействовать тому, чтобы циркачка Луиджиа получила место в Императорском театре. Он понимающе мне улыбнулся и пообещал помочь, заметив, правда, что кружить голову сразу двум женщинам может быть опасным занятием. А я не стал его разубеждать, моя совесть мирно дремала где-то в дальнем уголке сознания.

В гостинице я сразу направился к привратнику. Открытие регаты было в полдень, но надо еще успеть переодеться и заехать за Луиджией.

— Почта была? — спросил я с замиранием сердца. Ну а вдруг…

Грег кивнул и подвинул ко мне внушительную стопку приглашений. С легкой руки Лешуа я стал необычайно популярным.

— А вот еще аускрет Альбертини лично просил вам передать и очень настаивал на том, чтобы в этот раз вы не отказывались…

— Что ему от меня опять надо? — нахмурился я.