Танец над вечностью
Шрифт:
— Ха!.. — пренебрежительно махнул рукой профессор. — Хронометр — это для отвода глаз. Но ничего у них не получится. Божественный свет они не увидят. Пусть забавляются.
— Божественный свет? О чем вы? Я слышал от мастера Гральфильхе о потерянном свете, но решил, что он немного не в себе.
— О, так вы не знаете этой легенды? — обрадовался старик и потер ладони в предвкушении благодарного слушателя. — Ну да, вы же приезжий. Согласно здешним летописям, в великой битве Пятерых против Шестого…
Я вздрогнул и крепко
— … им помогла искра божественного света, ниспосланная Единым. Ее алый всполох ослепил отступника, упал он с небес на грешную землю и не смог больше поднять головы, обратившись в тлен. А отцы-основатели спрятали частицу божественной сути, ибо силы она была неимоверной, да так хорошо спрятали, что и сами потом забыли, где, — рассмеялся профессор и покачал головой. — Но этим имперским умникам втемяшилось, что они смогут сами создать божественный свет. Дурни!
— А почему часовщик говорил, что он не позволит им найти свет? Он что-то знает?
— Я вас умоляю, мастер Гральфильхе талантлив, никто не спорит, но чудаковат без меры. Это еще мягко говоря.
— Вы его хорошо знаете? Он всегда был таким?
Лука чихнул так оглушительно, что задрожали столовые приборы на столе. Я поморщился и отодвинулся от мальчишки.
— Я, молодой человек, родился в этом городе и знаю его обитателей лучше их самих. А Жука — ровесник моей младшей дочки, он и подростком был немного не от мира сего.
— А кого он имел в виду, когда упомянул, что Рыбальски погубил невинную кровь? Ежению? Или кого-то другого? — осторожно спросил я.
— Не кого-то, а что-то, — поправил профессор. — Разумеется, эту историю вы тоже не знаете. Но я вам расскажу. Рыбальски…
— Аппхчи!
— Лука! Господи, да что с тобой! — возмутился я и осекся.
У мальчишки был совершенно несчастный вид. Он виновато уткнулся носом в мой платок и засопел.
— … так вот, Рыбальски совершил ужасную вещь. Он украл у отца "Кровь"…
— Кровь? — переспросил я, уже догадываясь, о чем идет речь.
— Да, фамильный камень. Рубин невероятной чистоты и размеров…
— Я видел кольцо с ним, он не такой уж большой… — я прикусил язык, но старик не придал значения моей оговорке.
— Вы видели то, что осталось от "Крови". Этот прыщавый юнец варварски расколол камень, чтобы огранить один из осколков для этой… как ее? — старик щелкнул пальцами.
— Ежении, — подсказал я.
— Вот именно, Ежении. За что, собственно говоря, и был бит отцом, да только поздно. Камень уже было не вернуть.
— А почему Гральфильхе так переживал по этому поводу? Ему-то какое дело до семейных драгоценностей Рыбальски?
— О да, про это вы тоже не знаете!.. — старый сплетник аж подпрыгнул на стуле от возбуждения и устремил костлявый палец на ратушные часы. — Видите их? Это первая работа Гральфильхе.
— И вы, конечно же, знаете, — перебил я старика, — кто из ювелиров сделал то злополучное кольцо?
Мне с трудом удалось распрощаться со словоохотливым профессором, который был полон нравоучительных и странных историй о городе и жаждал ими поделиться. Тут меня невольно спас Лука, который сильно расчихался и рассопливился. Я даже забеспокоился, что он мог простыть под вчерашним дождем. Пообещав Бринвальцу, что непременно загляну к нему в гости, я раскланялся со стариком и отвел мальчишку в гостиницу, проследив, чтобы он лег в постель. После я закрыл его в номере, строго приказав привратнику никого к нему не впускать, особенно воеводу, а сам отправился в ювелирную лавку.
Здесь меня ждало разочарование. Старый мастер, который в свое время взялся за огранку осколков "Крови", умер пять лет назад, а его старший сын знал об этой истории лишь в общих чертах. Правда, он вспомнил интересную подробность. Оказывается, Ежения приходила в ювелирную лавку, чтобы выбрать перстень для… Джеймса. Я и не сообразил, что обручальное кольцо с рубином имело пару. Тогда где же второе? А еще меня до крайности заинтересовал тот факт, что Ежения приходила в лавку не одна…
— Она опять пришла, — с легким оттенком неудовольствия сообщил мне привратник по возвращению и кивнул на кресло возле камина. — Сидит.
Я обернулся, и у меня перехватило дыхание. На мгновение показалось, что в кремовом облаке из шелка и кружев греется на солнышке поджидающая меня безумица… Но тут девушка повернула голову, сверкнув янтарным блеском маски, и наваждение исчезло — я узнал Луиджию. Она вспорхнула с кресла и бросилась ко мне.
— Фрон профессор! — она в волнении забыла о плаще, который скользнул к ее ногам. — Ой… Я должна… спросить…
Я поднял плащ и накинул ей на плечи. Девушка дрожала. Ее шелковая маска была светлого оттенка, сливаясь по цвету с кожей, а россыпь мелких янтарных бусинок, нашитая на ткани, создавала странное впечатление веснушек на носу и щеках.
— Луиджиа, успокойтесь. Что случилось?
— Дядя Ингвар… он упомянул… что вы купили замок, — она закусила губу и шмыгнула носом, задрав подбородок вверх. — Соляной замок.
— Да, это так. Но что вас так взволновало?
— Просто… мне кажется… что я там была…
— Что?!?
— Детские воспоминания… мы с братом… и дядя… Но я не уверена!.. Не могу ничего вспомнить, просто название кажется таким знакомым! Я понимаю, что много прошу, но… Не могли бы вы показать мне замок? Если я его увижу, то непременно вспомню!