Танец над вечностью
Шрифт:
— Это что еще за фокусы?!? — встряхнул я ее и потащил к выходу. — Что вы себе удумали? Самоубийство — страшный грех! Хуже только колдовство! Чтоб я больше не слышал этих глупостей — люблю, не люблю!
— Пустите! — заверещала она. — Подлый обманщик!
Я в сердцах и от всей души наподдал ей по заднице, как нашкодившей школярке.
— Соплячка! Молоко на губах не обсохло, а все туда же! Любовью вздумали пострадать? Еще раз услышу такие глупости, быстро всю дурь выбью! Розгами так отхожу, что месяц сесть не сможете!
— Да как вы смеете!!! — взвизгнула она, изворачиваясь ужом и брыкаясь.
— Смею! Вы моя должница, забыли? Будете делать, что скажу! Ах ты!..
Она
— Эмм… — вдруг раздалось от входа. — Фрон Тиффано, там это…
На пороге стоял встревоженный ратный. Я ему даже обрадовался.
— Видите эту малолетнюю дуру? — я скрутил и держал Лу за волосы, безжалостно оттягивая ей голову назад и не давая никакой возможности ударить меня. — Отправьте ее с парой солдат обратно в город! А будет сопротивляться, разрешаю…
— Офицер Матий ранен, — торопливо перебил меня ратный, — попал в засаду!
Селение общины горело. Над халупами лениво курился дым, заслоняя багровые отблески солнца, мучительно умирающего на горных пиках. Я оглох и ослеп от бессильного гнева, слыша только тихое хныканье одноногого мальчугана, который тщетно тормошил убитого отца. Ехавший за мной ратный тихо выругался и спешился, отдавая приказы солдатам.
— Тушите пожар! Ищите выживших!
Страшное осознание того, что эти несчастные погибли из-за того, что я решил заманить Вырезателей в ловушку, давило к земле страшным грузом. На негнущихся ногах я двинулся к уцелевшему амбару, который успели вовремя потушить. Там сидел, привалившись к захваченному цирковому фургону, офицер Матий. Бледный и всклокоченный, он был жив, только неловко зажимал плечо. Рубашка на нем была пропитана кровью, своей и чужой.
— А, пушистик, ты… — он неловко улыбнулся мне и поморщился, пытаясь встать. — Ты вовремя. Мы их повязали.
— Люди погибли… — пробормотал я, протягивая ему руку и помогая встать. — Я должен был все предусмотреть. Не допустить новой крови.
— Ты-то тут причем? — крякнул сыскарь. — Это моя война, а ты так, сбоку-припека… Помог, и на том спасибо. Не жури себя.
К офицеру подскочил один из солдат, что-то шепча на ухо. Матий кровожадно ухмыльнулся.
— Даже живьем взяли? Что ж, подавим из них правду-матку, как вшей подавим…
Их было мало. Шестеро. Слишком мало для банды. Двоих захватили в плен, а еще четверо плавали в луже собственной крови, посеченные до неузнаваемости молодцами Матия. Дурное предчувствие скрутило желудок.
— Где остальные? — вмешался я в допрос, больше походящий на избиение, останавливая занесенную для удара руку офицера.
— Отвечай, падла! — сыскарь в бешенстве встряхнул пленного, как грушу.
Разбитые губы мерзавца оскалились в ухмылке, он разлепил заплывший кровоподтеком глаз и окинул меня издевательским взглядом, а потом сплюнул под ноги.
— Где? — я чувствовал, что сам теряю самообладание, готовый убить бандита.
— Там, где вас щас нету… — прохрипел он и поперхнулся кровью, когда Матий в ярости заехал ему кулаком в живот.
— Там, где нас нет? — я похолодел от страшной догадки. — В замке?
Я гнал лошадь так быстро, как никогда в жизни, ежесекундно рискуя свернуть себе шею на плохой дороге. Нападение на селение бесцветных было отвлекающим маневром. Нас обманом выманили из замка! Гнев пополам с каким-то леденящим ужасом давил на виски. В замке на дежурстве осталось несколько солдат и Луиджиа, запертая на кухне до нашего возвращения. Я безжалостно хлестнул лошадь, проигрывая гонку растущим теням исчезающего солнца.
Ворота были распахнуты настежь. Два солдата со вспоротыми животами валялись во дворе. Еще одного
— К оружию! — отдал команду ратный, и его ополченцы ощерились пиками и щитами, готовые принять бой.
— Не ходи! — крикнул Матий, пытаясь отодвинуть меня с дороги.
Но я не собирался отсиживаться за их спинами. Тревога толкала меня вперед, как голод гонит дикого зверя из облоги. Раздался залихватский свист. Пылью отозвалась земля под ногами — ударили арбалетные болты. Я метнулся под замковую галерею, расчищая себе путь мечом. Свои и чужие смешались, некоторые из бандитов были в характерных синих зипунах ополченцев. Казалось, они лезли из всех щелей, как тараканы. Я довольно быстро пробился к лестнице, но там удача мне изменила. Через перила перемахнул здоровяк, едва не сбив меня с ног, а сзади пыхтел второй противник. Я шарахнулся в сторону, уклоняясь от удара топором. Подсекая здоровяка, я лишь каким-то чудом увернулся от его подельника, вжавшись в перила. По инерции бандит полетел вниз, оглушив меня звериным ревом и сбивая остальных. Арбалетная стрела прожужжала возле уха и впилась в горло незамеченного мною третьего нападающего. Он коротко булькнул, выронил дубинку и рухнул замертво. Офицер Матий отбросил трофейный арбалет и заорал снизу:
— Пушистик, назад!
Я заехал ногой в морду поднимающемуся здоровяку и ринулся вверх по лестнице. Кухня! Осколки битого стекла на полу. Двое взяли меня в клещи, обходя по дуге вокруг стола. Один из них с рычанием бросился в атаку, задев меня по касательной обухом топора. Я нырнул под стол и оттуда подрубил ноги второму. В воздухе остро запахло кровью. Выкатившись из-под укрытия, я закружил в смертельном танце со сдернутой скатертью. А вот противник не рассчитал движения и поскользнулся на крови раненого товарища. Мой удар вышел смазанным и слабым, и мерзавец достал меня в бедро. Штанина быстро намокала от крови. В дверь ломились еще двое. Где же Лу?
В глазах темнело, вдобавок я потерял очки. Поэтому, перевернув стол, я вслепую отбивался от бандитов. Мою жизнь они получат дорогой ценой! Тихий шорох сзади. Я даже не успел испугаться. В лицо брызнуло кровью. Брошенный Лу кинжал вошел в висок теснившего меня бандита. Второго я рассек от плеча последним отчаянным ударом. Девушка схватила с пола кухонный тесак и точным движением метнула в грудь третьему.
Далее все смешалось. Лу рыдала и колотила меня в грудь кулаками, я вяло пытался ее успокоить, просто прижимая к себе и радуясь тому, что она жива. Ратный был тяжело ранен. Потемневший лицом и падающий с ног от усталости офицер Матий принял на себя командование. Подсчитывали потери. Двенадцать погибших ополченцев. Тридцать бандитов. И еще с десяток сбежавших. Слишком много для банды. Я понимал это даже сквозь затуманенное болью сознание. Лу взялась меня перевязывать, односложно отвечая на вопросы, хмуря лоб и кусая губы. От ее подростковой истеричности не осталось и следа. Она ловко разрезала ножом окровавленную штанину, после вытерла кровь и недрогнувшей рукой плеснула на рану едкой пахучей настойкой. Я едва не взвыл от жгучей боли, перед глазами заплясали разноцветные кляксы.
— Лежать! — без тени сострадания рявкнула она на меня голосом Хриз.
Девушка принялась ловко бинтовать рану, стягивая повязку. Звуки начали отдаляться, стремительно темнело. Я провалился в блаженное забытье.
Перед глазами были усы. Большие, рыжие и вислые. Они заслоняли собой все остальное, и я тщетно пытался понять, где нахожусь. Лекарь Дудельман покачал головой, усы качнулись, и меня затошнило. А потом я сообразил, что вижу его отчетливо и без очков.
— Лежите, лежите! — испугался он, опрокидывая меня обратно на кровать.