Танец Опиума

Lime.lime

Первой делом Шисуи увидел чёрные зимние сапоги. Сначала он подумал, что это очередной незнакомец, но этот «посетитель» все стоял и стоял, ожидая, когда, наконец, брюнет поднимет свою голову. Впрочем, он так и поступил.

У парня челюсть отвисла, когда он увидел перед собой Сакуру. В руках она держала своё зимнее пальто и мягко улыбалась. Милое улыбчивое личико было помято. На ссадины налеплены пластыри, а вот бровь была так сильно рассечена, что в больнице настояли на том, чтобы наложить шов. А синяки, хоть стали желтоватыми, но всё ещё болели. Харуно хлопала своими большими зелёными

глазами и ждала, когда же уже брюнет что-то скажет.

Шисуи подскочил, словно ужаленный, но так и не осмелился обнять девушку. Хотя руки так и чесались прижать к себе Сакуру и, как молитвы, повторять слова извинения ей на ухо. В омуте чёрных глаз блеснула надежда, что ещё не всё потеряно, что его кто-то понял и простил. Осознание, что ещё не все ненавидят его, принесло Шисуи облегчение.

Парень нервно сглотнул и посмотрел поверх розовой макушки. В дальнем углу громадного зала ожиданий стояли две тени, не отводящие от него взгляда. В другом углу столбом стоял Хидан, а на его устах играла презрительная улыбочка. Да и вообще, как оказалось, весь зал был до отвала забит наемниками Учих. И у всех до одного глаза горели подозрительностью и нетерпением к «герою дня». Братья Учиха явно были не в восторге от того, что их любимая дурнушка решилась проводить его в последний путь, а потому усилили охрану.

— Привет, — неуверенно произнес Шисуи, с надеждой посмотрев в зелёные глазки. Больше у него не возникало желаний проверить «содержимое» зала ожидания, и все его внимание переметнулось на объект воздыхания братьев Учих.

— Привет, — шире улыбнулась девушка и обняла парня за талию. Тот позволил себе только слегка приобнять Сакуру за плечи и сразу же отстранился — от греха подальше. Мало ли как воспримут это добрый жест Саске и Итачи.

— Присядем? — предложила Харуно и, не дожидаясь Шисуи, села на лавку, весело замотав ногами взад-вперёд. Брюнет последовал её примеру. — Как ты?

— Если честно, не очень, — признался Шисуи, пряча от проницательной девицы глаза. — Я… не ожидал увидеть тебя.

Сакура печально улыбнулась и тихо проговорила:

— Саске и Итачи сказали, что ты больше никогда не приедешь к нам. Они были категорически против нашей встречи, когда я попросилась в последний раз увидеться с тобой.

— Уговорить этих упрямых баранов — подвиг, — горько усмехнулся Шисуи, потирая запястья рук.

— Это уж точно!

— Но не стоило так распинаться ради меня.

— Меня бы загрызла совесть, если бы я не пришла и не простилась с тобой.

— Вот оно как… — задумчиво отозвался Шисуи. — Я очень рад, что ты пришла. Правда.

— Я тоже.

— Нет! Я правда рад! И я ценю это, ведь… даже несмотря на то, что я бросил тебя… там, в городе, ты всё равно… здесь.

Сакура коснулась плеча Шисуи, и парень вздрогнул от неожиданности.

— Ты ведь хотел спасти Итачи, не так ли?

Брюнет кивнул.

— Тогда не стоит жалеть о том, что ты сделал. Может, Саске с Итачи и злятся, но я тебя почему-то понимаю. Перед тобой стоял выбор, и ты его сделал, каким бы ужасным он ни был.

— Мне так стыдно перед тобой, Сакура, — выпалил Шисуи, опустив глаза. — Мне так стыдно. Я… я даже не могу

представить, как заслужить твоё прощение. Я бросил тебя умирать, а ты так добра ко мне…

— Я не в обиде, — пожала плечами Сакура. — Ты очень хороший человек, просто ты оказался в плохой ситуации. И мне жаль, что ты уезжаешь.

— Мне тоже, — Шисуи немного помедлил, затем поднял голову и тише заговорил: — Испанка, ты ведь знаешь, что они тебя любят?

Сакура потупила взор, не понимая смысла вопроса. Какой-то подвох? Проверка?

— Да, — задумчиво протянула Харуно, остановив свои подвижные ноги.

— Они любят тебя больше собственной жизни. Любят так, как не любили никого. Оба. И тебе кажется, что они меняют не только тебя и твою жизнь, но и они сами меняются.

— А разве это не так?

Шисуи поднял чёрные глаза и с самым серьёзным выражением лица посмотрел на девушку. Та даже как-то смялась под таким тяжёлым взглядом.

— Есть кое-что, что ты должна знать.

— Что?

«Авиарейс Витэм-Канберра отправляется через пятнадцать минут», — было объявлено.

Шисуи вздрогнул. Это был его рейс, и ему следовало бы поторопиться. Брюнет встал, взвалил на плечо портфель, другую руку занял сумкой и замер. Сакура вскочила на ноги и ожидающе посмотрела на брюнета, рассчитывая, что тот напоследок не только пояснит свои слова, но и обнимет её. Крепко-крепко.

— Что ж, мне пора, — подмигнул он. — Свидимся ещё… — и сказано это было так, как будто бы это входило в его реальные планы.

«Нет, он не прощается», — подумалось Сакуре, и вопросов стало ещё больше. Он только что посвятил её в свои планы? Или этот намёк был создан с целью успокоить девушку, заверив, что это не последняя их встреча?

Шисуи развернулся на носочках и медленной поступью зашагал прочь от девушки. А кубик Рубика так и остался лежать на железном подлокотнике. Сакура немедленно шагнула вслед за ним и окликнула брюнета.

Тот остановился, но не оглянулся.

— Что я должна знать? — выпалила Харуно.

Теперь-то парень обернулся и пошёл спиной назад, на ходу отвечая:

— Любовь — милая штука, но она не меняет сути человека.

========== Глава XVII. Новогодняя. Часть 1. ==========

— Ставьте аккуратнее! — командовала девушка, указывая верное направление палочкой феи. — Саске! Ты под ноги смотреть вообще собираешься?

Младший Учиха попытался исправиться: теперь его взгляд был прикован к светлому ламинату и разбросанным по нему хлопушкам, спутанным гирляндам и мишуре. Деревянная коробка в его руках своими немалыми габаритами уменьшала градус обзора. Наверное, поэтому брюнет не заметил перед собой косяк и устроил грандиозное зрелище! Все новогодние ёлочные игрушки внутри ящичка сделали тройное сальто и хорошенько взбились, как в миксере. Вместе с Саске они завершили сей казус эпичным падением.

— Молодец, — усмехнулся появившийся из-за угла Итачи с четырьмя забитыми новогодними украшениями пакетами и грохнулся на пол следом за братцем. Как оказалось, его нога угодила в западню и наступила на маленькие скользкие шарики — и вуаля! — двое Учих, беспомощные, как младенцы, распластались в гостиной по полу.