Танец Опиума
Шрифт:
Стоило автомобилю заехать на территорию дома, как чёрная блестящая поверхность Мерседеса заиграла всеми цветами радуги, отражая переливающийся, украшенный гирляндами и новогодними атрибутами дом. Громадные ворота автоматически закрылись, а сторож неспешно потопал к хозяевам этого домища, также неторопливо и даже отчасти лениво вылезающим из салона.
Снег под ногами весело потрескивал, как огонь в камине. Ядрёный мороз волновал кровь на щеках гуляк. Приблизившись, сторож разглядел первым делом высокого коренастого мужчину в зимнем пальто. Тёмные длинные волосы были аккуратно заправлены под шапкой и тёплым
— Слишком холодно, — донесся до пожилого сторожа дрожащий голос старшего из братьев. Они вместе обошли машину и открыли заднюю дверцу.
— Теперь я понимаю, почему динозавры вымерли, — подхватил тот, что младше, нагибаясь, чтобы взять что-то с заднего сидения. — Принцесса, мы прибыли во дворец!
Сторожу сначала показалось, что это был маленький ребенок, но затем он услышал громкий заливной смех и сразу же узнал его обладательницу.
— Вы так добры ко мне! — Сакуры вылезла из салона, опираясь на одну только невредимую ногу. Вторая была травмирована…
— Ему нельзя доверять, миледи, — подыграл Итачи, услужливо протягивая ей руку. — Он повредил нашу ногу!
— Я поскользнулся, — обиженно буркнул Саске в свою защиту.
— Мда, и снёс Сакуру.
— И придавил мне ногу! — напомнила девушка, хихикнув.
— И ты туда же…
— Что ж, мои дорогие лорды, — вновь начала Харуно, подняв подбородок и еле сдерживая добрую улыбку. — Не хочу стать объектом споров, поэтому… не будет ли вам так сложно поделить меня?
— О, да, — похлопал Итачи в онемевшие на холоде ладони. — Расчленёнка — это то, что нужно в новогоднюю ночь!
Девушка, укутанная в самые тёплые вещи во избежание простуды, была похожа на пончик. Длинный плотный пуховик, громадная нелепая шапка и целых три шарфа, в кои её завернули братья, делали своё дело. Зато теперь Итачи и Саске были уверены, что их дурнушка не простынет, как это случилось в самолёте тремя днями ранее. Забота о ком-то делала их несколько мягкотелыми и чересчур добрыми, что безусловно шло им на пользу, учитывая прежнее положение дел.
Саске подхватил её сорок девять килограмм и, как просила девушка, вторую свободную половину протянул своему брату. Тот усмехнулся, ведь изначально эта идея была лишь безобидной шуткой. Однако, недолго думая, он подошёл ближе, позволяя Сакуре свободной ручонке уцепиться за его шею и предоставить ушибленную ногу его крепкой руке. Другая половина её тела таким же образом была предоставлена младшему брату.
— Ну вот, теперь, если я упаду, то виноваты будете вы оба в равной степени, — хихикнула Сакура, крепче вцепившись ручками в шеи братьев. — Кстати, продолжая тему про динозавров, которые вымерли, а вы знаете, что у них мозг был величиной с глаз?
— Саске должен позавидовать им, — усмехнулся Итачи, начиная с братом свой нелёгкий путь до крыльца. Машина же была оставлена сторожу, который с улыбкой на лице проводил Учих и пожелал здравия этой милой девчушке на их руках.
— Зато я более жизнестойкий! — казалось, настроение младшего Учихи ничего
— Что-то я сомневаюсь в этом.
— Ну, по крайней мере, я здесь, а они — в могиле, — подмигнул Саске.
— Это скорее заслуга эволюции и ещё огромного метеорита, нежели твоя.
— Получается, ты тоже пленник эволюции и огромного метеорита.
— Я пленник твоего присутствия в моей жизни, — хмуро заметил Итачи, осторожно поднимаясь по ступенькам. Он следил, чтобы его младший братец поспевал, чтобы ненароком не уронить дурнушку.
Сакура в это время заливалась звонким смехом, а Саске не замолкал ни на секунду:
— Тебе придётся терпеть моё присутствие всю свою оставшуюся жизнь, коварно засмеялся младший Учиха.
— Это даже хуже, чем наблюдать гибель своей вазы!
— Ой, опять ты заладил!
— У кого что болит, тот о том и говорит, — весело заметила Сакура, здоровой ногой стучась в дверь. Им должен был открыть дворецкий.
— Ну, значит, Саске волнует его эволюционное развитие.
— Весь мир волнует их эволюционное развитие! А с тобой видимо что-то не так…
— Куда катится мир!
— Ну, уж точно не к твоим ногам.
И снова троица залилась звонким смехом. Они даже забыли о том, как больно колется мороз. Общество друг друга их согревало настолько, что хватало сил думать о чём-то помимо теплой батарейки и конфеток на праздничном столе.
Однако всё настроение вмиг разрушила открывшаяся дверь. На пороге возникла ослепляющей красоты женщина с так называемым королевским ростом. Волосы тёмные-тёмные, длинные, достигающие поясницы, они были пострижены лестницей. Отличная укладка: ни один локон не выбился и не испортил прическу. Глаза отливали чёрным серебром и слегка поблёскивали. Черты лица жутко напоминали Сакуре кого-то до дрожи знакомого. Губы, изогнувшиеся в доброй улыбке, вселяли доверие в эту незнакомку.
Женщина выглядела весьма молодо, едва ли ей не больше тридцати. Ни морщинок, ни других признаков старения Харуно так не выявила. На ней было тёмно-вишневое платье-футляр с аккуратными белыми воротничками, а на ногах — домашние пушистые тапочки, которые прислал ей её любимый братец. Это был подарок, только-только распакованный.
Сакура даже почувствовала, как больно уколола её обида. Тапочки-то принадлежат ей! Ну, и что с того, что эта незваная гостя была не в курсе дел? Да кто она вообще такая?
— Мама? — выдохнули братья в унисон, расслабив руки и совершенно позабыв о своей принцессе. Пришлось Её Величеству падать прямиком в ад, как ей показалось на долю секунды.
========== Глава XVII. Новогодняя. Часть 2. ==========
— Прости, Сакура…
Итачи с неприкрытой досадой сидел на табуретке напротив Харуно, приложив лёд к её ушибленной ноге. Она, кстати говоря, распухла и отекла. Тем не менее травма была несерьёзная — едва ли ушиб. Бояться нечего, но ведь у страха глаза велики! Чрезмерно заботливые парни, извечно охраняющие её от синяков и ссадин, были очень разочарованы… в себе. Защищая свою дурнушку от других людей, они не смогли уберечь её от самих себя. Учихи понимали, что, может, Сакура и была боевой девушкой в каком-то смысле этого слова, но её хлипкие и лёгкие косточки были сравнимы с тростинками. Увы, сильный моральный дух никогда не препятствовал насмешкам природы.