Танец убийц

Фагиаш Мария

— Нет, нет, пожалуйста, тише, — взмолилась Драга. Испуганно оглянувшись, она отметила, что, судя по всему, на здешнюю округу это был единственный пост. — Когда тебя сменяют?

Он стоял, выпучив глаза, губы его шевелились, но он не мог произнести ни слова. Драга по-матерински погладила его по руке.

— Ну, ну, успокойся. Будь здесь и веди себя спокойно. Никому не говори, что видел меня, ни сейчас, ни потом, ты понял?

Молодой человек все еще был нем. Наконец он выпалил, чуть не задохнувшись при этом:

— Так точно, Ваше Величество!

Открыв рот, он смотрел вслед королеве, пока она шла к выходу. Драга дошла до ворот, не встретив ни души. Сторожевые будки были пусты. Между кустов сирени, растущих

вдоль стены, она увидела солдат охраны, которые сидели на траве и с увлечением играли в карты, вместо того, собственно, чтобы охранять служебные входы и доступ к конюшням. Драгу охватил гнев, она решила сообщить Лазе о манкировании охраной своих обязанностей. В дворцовую охрану принимали избранных солдат — если уж эти были настолько распущенны, то и вся армия ни к черту не годится.

Для своего похода она закуталась в широкий плащ, соломенная шляпа с широкими мягкими полями скрывала ее лицо. Правда, такая предосторожность не была необходима: кто из прохожих мог бы предположить, что королева станет выходить из этой узкой калитки? Драга пересекла улицу и уверенно, как если бы она была торговкой-разносчицей, дернула за звонок посольства.

Она позвонила дважды, прежде чем дверь осторожно, лишь на узкую щель, приоткрылась. Перед ней стоял огромный слуга, один из бородатых, медведеподобных мужиков, служивших в посольстве. На самом деле они были вовсе не мужики, а тщательно отобранные выпускники разведывательной школы при отделе Азии министерства иностранных дел.

— К послу Чарикову! — сказала Драга властным королевским тоном.

Служитель недоверчиво уставился на нее. Он по-прежнему держал дверь полуоткрытой, с рукой на дверной ручке.

— Как прикажете доложить, мадам? — наконец спросил он. Его учтивый тон противоречил грубому внешнему облику.

— Королева Сербии.

Казалось, человек не намеревался ее впускать, и Драга чувствовала, что вот-вот может потерять самообладание.

— Чего же Вы ждете? Я хочу говорить с послом.

Дверь наконец распахнулась, и мужик жестом пригласил ее войти. Когда Драга хотела свернуть в длинный, облицованный плиткой коридор, где находились служебные помещения, этот человек проворно загородил ей путь и провел в маленькую приемную в передней части дома.

— Не изволите ли, Ваше Величество, присесть, пока я извещу господина посла? — Он глубоко поклонился, но его тон выражал скорее приказ, нежели просьбу.

Оставшись одна, Драга прислушалась; она хотела угадать, что значат те или иные звуки в доме. После многочисленных посещений посольства она, в общем-то, знала расположение комнат и представляла, кому принадлежит тот или иной кабинет. Услышав скрип одной из дверей, она узнала: это комната военного атташе. Нервные шаги наверху подсказали ей, что люди собрались в конференц-зале. Не считая этих звуков и шагов служителей по покрытой дорожкой лестнице, в доме царила тишина. Если подумать, персонал должен и во второй половине дня работать, — ее поразило очевидное отсутствие бурной деятельности. Стены здания были довольно толстыми, на полу везде лежали персидские ковры, но тем не менее тишина казалась неестественной — обычно дом напоминал муравейник. Сейчас Драга могла слышать лишь стук своего сердца.

Наконец вернулся служитель.

— Не соблаговолит ли Ваше Величество пройти со мной? — Он открыл дверь и пропустил королеву вперед. Она уже направилась к кабинету посла, но длинная рука служителя, как барьером, преградила ей путь.

— Пожалуйста, сюда, Ваше Величество. — Он подвел ее к лестнице. На втором этаже служитель открыл дверь в маленький салон, принадлежащий анфиладе помещений для высокопоставленных гостей.

— Пожалуйста, присядьте, Ваше Величество. Господин полковник сию минуту появится.

Драга резко повернулась.

— Что еще за полковник? Я ясно сказала, что хочу говорить с послом Чариковым.

— Господин

посол болен и лежит в постели, мадам.

— Мне нет до этого дела. Скажите ему, что он должен встать.

Служитель поклонился.

— Как прикажет Ваше Величество.

Он покинул комнату и закрыл за собой дверь. Драга слышала, как в прихожей удалялись его тяжелые шаги, затем приблизились другие, легкие.

Вошедший был коренастым, широкоплечим мужчиной без шеи и талии, казалось, что он состоит из одних мышц. Взгляд его серо-желтых глаз буквально пронизывал Драгу. Человек остался стоять спиной к двери, раскачиваясь на каблуках, как ванька-встанька.

— Так, значит, королева Сербии.

Драга никогда не видела его даже на фотографиях, но ни секунды не сомневалась, кто стоял перед ней. Это был тот самый пресловутый полковник Грабов, человек, возглавлявший всю шпионскую деятельность русских на Балканах. Он стаял на верхушке сложнейшей организации и пользовался славой жестокого, бесчеловечного и чрезвычайно квалифицированного специалиста. То же самое относилось и к его агентам. Это были не садисты, применявшие какие-то извращенные методы, — напротив, хладнокровные специалисты, они знали, как наиболее эффективно применять физические и психические пытки. Сам полковник никогда не присутствовал на мероприятиях подобного рода. Он был очень чувствителен к неприятным звукам и запахам, так же как не любил смотреть на что-то неприятное, и предпочитал читать потом протоколы допросов в тиши своего бюро. Неудачи вроде провалившегося покушения на короля Милана с этим халтурщиком Кнезевичем составляли в его длинной биографии крайние исключения, он пользовался непогрешимым авторитетом; заботливо сохраняя инкогнито, полковник имел дело только с равными или стоявшими выше его по служебной лестнице лицами. Поэтому для людей, которые слышали о нем, как и для Драги Машиной, он представлялся фигурой мифической. Его прошлое, да по большей части и настоящее, было покрыто тайной. Говорили, что он уже много лет вдовствует, что у него нет ни детей, ни родственников, нет любовницы — ничего, кроме интересов службы. Он не пил, отличался крайней умеренностью в еде и крепким здоровьем, был уравновешен, глубоко религиозен и — по внешнему виду — совсем не сексуален. Его присутствие в Белграде показывало, что грядут события чрезвычайной важности, и Драга почувствовала себя встревоженной.

— Я требовала посла для разговора, — настаивала она, сверкнув на него взглядом.

— К сожалению, это невозможно. Посол просит его извинить. Также он просил меня узнать о причине столь неожиданного Вашего визита.

Драга направилась к двери.

— Я не намерена говорить с Вами.

Он преградил ей путь.

— Разрешите представиться. Федор Васильевич Грабов.

— Я знаю, — сказала она. — И также отлично знаю, что разговор с Вами пустая трата времени, а у меня не так много времени, чтобы тратить его попусту.

— Мне удивительно слышать это от Вас. Очевидно, в последнее время Вы наконец осознали реальности жизни. Если бы Вы стали так благоразумны немного раньше! Вы избавили бы нас от многих неприятностей — и себя тоже.

Она чувствовал, как к глазам подступают слезы гнева.

— Я пришла сюда не для того, чтобы слушать Ваши упреки. Я просто не могу поверить, что господин Чариков не хочет меня принять. Я знаю его как добросовестного, тонко чувствующего человека. Ему, наверное, не сообщили, что я нахожусь здесь. И я уверена, что он ничего не знает о заговоре, который организовал Ваш отдел против нас. — Она повысила голос: — Вы хотите нас ликвидировать и посадить на трон Карагеоргиевичей. Не думайте, что мы не знаем об этом. Есть еще порядочные и верные люди на нашей стороне. Не считайте смену власти детской игрой. Мы можем, как и Вы, показать зубы. Если хотите пролить кровь — пожалуйста. Но будет пролита не только наша кровь.