ТАСС не уполномочен заявить…
Шрифт:
Бей первым, Фреди!
Журналистка снова «метнула искры» в сторону жующего переводчика, мгновенно ставшего для нее ненавистной мишенью.
— Он должен уже превратиться в пепел, — тихо сказал Аристарх, проследив траекторию ее взгляда.
А про себя подумал с мольбою: «Только не уходи».
— Такие не горят и не тонут, — зло выпалила женщина. — Впрочем… мы тоже девушки — не белые и пушистые…
— А колючие и ершистые? — улыбнулся коллега.
— Вот именно, — сказала она, наконец,
Она еще раз глянула неожиданно сузившимися от ненависти глазами в сторону переводчика. Тело ее напряглось, как у молодой изящной пантеры, готовящейся к прыжку. Бирюзовый маятник над ложбинкой пришел в движение, притягивая и одновременно гипнотизируя взгляд атлета.
— Так, значит, через месяц, — сказала женщина и призадумалась. — Немножко времени есть, но расслабляться не надо. Наш девиз: «Бей первым, Фреди!».
Она вдруг почувствовала прилив сил и непреодолимое желание действовать. Местная «электронно-вычислительная машина», получив допинг в виде двух чашек кофе, и, словно, выпустив невидимые щупальца, начала «сканировать» окружающее пространство в поисках интриги.
Выходивший из столовой племянник-родственник, невольно попавший в поле «сканера», надменно и с презрением посмотрел на Ларису.
— Он никогда со мной не здоровается, — насмешливо сказала журналистка. — И знаешь, почему? Я не разрешила поставить еще один стол в нашем кабинете, когда его приняли на работу. Не хватало в наш курятник из трех баб еще этого наушника…
— Такой мелочный и мстительный? — удивился спортивный обозреватель.
— Да вот такой, — ответила Лариса и добавила решительно, — и ни в какую Канаду он не поедет. Не сойти мне с этого места, Аристарх. Клянусь. Кто угодно, только не он.
Она лишь на секунду замолчала и вдруг сказала:
— А, собственно, почему — «кто угодно»? Почему не я, почему не ты? Чем мы хуже?
— Ну, положим, я несколько из другой области, — сказал мужчина.
— Да брось ты, — махнула рукой Лариса, — если ты умеешь писать, то напишешь не только о спорте, но и о чем-нибудь другом, если обстоятельства заставят. Неужели ты думаешь, что от ТАСС за кордон едут только журналисты-международники из МГИМО или «агенты 007» под видом корреспондентов?
— Я так не думаю, и в твоем вопросе есть резон, но, — тут мужчина усмехнулся, — я, как и наш претендент-переводчик, к тому же — еще не женат…
— Ой! — буквально взорвалась Лариса. — Ой, не кокетничай, Аристарх! Думаю, для такого красавца и атлета, это не проблема. Отбоя от девушек, небось, нет…
«Вроде комплимент сделала, но как холодно и отстраненно», — подумал журналист.
А вслух признался добродушно:
— Возможно, я старомоден, но хочу жениться по любви. А насчет девушек… Если одна застит свет, то и остальные не нужны.
«И эта одна, которая свет закрывает, конечно же, ты. Так действуй!», — прошелестел
А мужчина подумал о том, что ответил обтекаемо, но с намеком. Нравился ему этот, явно затянувшийся разговор. И хотя неясно было, куда он его заведет, но так хотелось вить эту странную вязь диалога дальше, чтобы не оборвать эти две тонкие ниточки, а соединить их вместе каким-то узелком. И еще радовало осознание: не ушла, задержалась, а это значит, что из столовой они уже выйдут вместе. Пока будут идти длинным коридором, подниматься по лестнице, он наберется смелости и предложит ей сегодня поужинать вместе в кафе. И там, за ужином, возможно, уже открыто признается в том, что его так долго мучит…
В момент раздумий Аристарха Ларисино «автономное мозговое устройство», словно, порывшись в запасниках сознания, неожиданно выдало:
— «Мужчина должен быть мужественным, а женщина — замужней».
При этих словах журналистка чуть кокетливо опустила длинные накрашенные ресницы (при этом Аристарху показалось, что он услышал их шорох), и оперлась рукой о стол так, что невольно подчеркивалась грудь и углублялась ложбинка.
«А это к чему бы»? — пронеслась мгновенно в голове у атлета мысль, явно спутанная выбросом гормонов в кровь от «нечаянно» манящих прелестей.
Лариса подняла ресницы и несколько секунд, не мигая, смотрела в глаза атлета, выжидая «классическую» паузу. После такого молчания сидящие за одним столом мужчина и женщина мгновенно переставали быть просто товарищами по работе. Они были обнажены, как их прародители в Раю.
Атлет взял себя в руки и спросил, как ни в чем не бывало: «Читала польскую писательницу Магдалену Самозванец»?
— Читала — не то слово. Я знаю ее афоризмы наизусть.
— Мне она тоже очень нравится, — сказал Аристарх.
Он немного помолчал и выдал по памяти: «Счастье, как бабочка. Не оно гоняется за человеком, а человек за ним».
Лариса улыбнулась, и в это время ее «сканер» прошелестел: «Тепло. Уже теплее. Но всё как-то вокруг да около. А, может, уже самой пора брать быка за рога?»
— Послушай, — начала женщина, и было видно, что она перебарывает неловкость, — оказывается, у нас общие литературные пристрастия. Я и не подозревала. Мы такие способные, толковые журналисты. Молодые и энергичные…
«Невероятно, но, кажется, я знаю, что она сейчас скажет», — обожгла мысль Аристарха.
— Почему бы нам, — неуверенно вздохнула Лариса…
— Не заключить джентльменское соглашение? — мгновенно продолжил ее мысль собеседник.
— Да, — вздохнула с облегчением женщина, — ты правильно понял ход моих мыслей…
— И это, наше соглашение, — продолжил осторожно прощупывать почву спортивный журналист, — должно как-то помешать планам ненавистного начальника и его племянника?
Лариса кивнула и уже без всякого кокетства опустила глаза.