ТАСС не уполномочен заявить…
Шрифт:
Наверное, сидеть на краешке стола было, всё же, не совсем удобно, и она соскочила, тем самым приблизившись к Аристарху.
Мужчина сначала повернул голову к двери, а затем резко приблизился к Ларисе. Приподняв ее легко и вертикально перед собой, как негнущийся пластмассовый манекен, быстро переставил в угол к окну, на котором висела плотная штора. При этом, он нечаянно одной рукой коснулся ее груди, ощутив, как на мгновение его „закоротило“. Аристарх быстро, как кокон, закрутил женщину в штору и со словами — „застегнись,
Лариса вышла из-за занавески уже с застегнутыми пуговицами. Она села в кресло и взяла чашку чая в руки. И сознание, упорно продолжающее работать автономно, применительно к ситуации, выдало: „Да, ладно. Раскомандовался тут. А сам дотронулся нечаянно до женской груди, как школьник, и левый глаз так сразу и окосел. Я заметила“.
Молчание явно затянулось. И Аристарх, наконец, его нарушил.
— Я сохну по тебе уже три года. Но не нужно меня так провоцировать…
— Три года, — тихо повторила Лариса. — Я не знала. Вернее, я знала, что ты ко мне с симпатией относишься…
— Теперь это так называется, — мужчина усмехнулся.
— Но я не знала, что так давно, — сказала она.
— Ну, вот теперь будешь знать, — вздохнул Аристарх.
Он, наконец, развернулся в кресле и немного с опаской посмотрел в сторону непредсказуемой и обожаемой мадам.
— Я сейчас чай допью и пойду, — сказала, словно, успокоила его, Лариса.
„Только не это, только не это, — ужаснулся атлет. — Она сейчас уйдет!“
— Я надеюсь, всё останется между нами? — тихо спросила журналистка.
— Ну, вот, скажешь еще, — растерялся Аристарх, не зная, что ему говорить дальше. — Я столько нового о тебе узнал сегодня. Теперь вот буду знать, что временами тебя заносит, как… бешеного мустанга.
(„И что ж ты такое плетешь, идиот, сам, не ведая что. Это от отчаянья“).
— Мустанг — мужского рода, — как-то глухо и отстраненно сказала журналистка.
— Ну, бывают же еще и женские особи…
— Кобылок объезжают, а женщин завоевывают, — тихо, словно, на опять подсевшей батарейке, подсказала Ларисина мозговая „автономия“. — Что ж ты не попытался меня завоевать, раз уж я тебе так давно нравлюсь?
Спросила искренне, устало и без всякого намека на кокетство.
— А как? К тебе ж ни с какой стороны не подъедешь, — вздохнул мужчина.
— Такая бешеная?
— Нет, — улыбнулся Аристарх. Ты же знаешь, наверное, как тебя называют коллеги-мужчины? „Такая вредная московская штучка“.
— Знаю. Но так они меня раньше называли. Ты слукавил, — сказала женщина. — Сейчас они меня называют одним коротким, но емким словом — стерва.
— Но… — начал было мужчина.
— Да чего уж там. Раз так считают — будем соответствовать, — вздохнула Лариса. Это у меня сегодня день какой-то такой, что я раскисла…
— Просто карта не
Она кивнула.
— Надо пережить этот день, а завтра всё будет иначе…
(„А я хочу, чтобы сегодня не кончалось, потому что боюсь этого завтра, где всё может оказаться иначе“, — подумал мужчина.)
— У тебя случайно не найдется таблетки от головной боли? — неожиданно спросила Лариса и приложила руку ко лбу.
— Стучит, как молот по наковальне? — сочувственно спросил он.
— Хуже, у меня тут невырубаемая „ЭВМ“ разбушевалась, — ответила Лариса.
— ЭВМ? — удивленно переспросил Аристарх.
— Представь себе…
— Таблетки у меня нет, — сказал мужчина, но у спортсменов много чего в арсенале есть, и я тебе быстро помогу.
(„Ой, что ж ты такое брешешь на ходу, идиот“!)
— Ты сейчас должна будешь, сидя в кресле расслабиться, закрыть глаза и ни о чем не думать.
Лариса тут же послушно последовала совету.
— А я еще чуть затемню свет, — мужчина встал и наполовину задернул штору.
Он видел, как она отчаянно трет виски.
(„Идиот, пойди попроси у кого-нибудь таблетку. Не мучай человека. Пока я буду искать таблетку, она уйдет“).
Взгляд его неожиданно упал на графин с водой.
— А твою „ЭВМ“ я сейчас вырублю, не волнуйся, — сказал он. — Это проще простого. Мы так в детстве баловались. Если на какой-то электроприбор капнуть водой, он зашипит, а потом обязательно вырубится.
(„Что ж я такое плету“!)
Лариса удивленно открыла глаза.
— Ну, это я так образно выразился. Я тебе сейчас компресс сделаю холодный, — сказал он, доставая из ящика стола небольшое льняное полотенце, расшитое когда-то вышивкой-оберегом и принесенное из дома. Он обильно смочил его водой из графина.
— А-а-а, — вздохнула женщина и закрыла глаза.
(„Неужели поверила“?)
— Вот, готово, — Аристарх помог коллеге водрузить компресс на лоб.
И в момент, когда его руки коснулись ее лба, про себя проговорил: „Пусть твоя головная боль перейдет на меня“.
— Сеанс релаксации будет успешным, если пациент уснет, — сказал атлет серьезным тоном. — Но даже, если в твоем случае это не произойдет, спазм сосудов головного мозга всё равно должен пройти, а с ним — и головная боль…
— Спасибо тебе, Аристарх, ты действительно для меня сегодня психотерапевт, — искренне сказала Лариса.
— Всё. Разговаривать не нужно, расслабься, — сказал он строго и добавил, — да вот еще, ты полотенце чуть на веки натяни, тебе так легче заснуть будет.
— А это надолго? — поинтересовалась журналистка.
— Минут на двадцать, самое большое — полчаса. Я тут рядом буду, книжку почитаю. Всё — время пошло, — строго сказал он, как спортивный тренер, засекающий время старта.
Молодой мужчина развернулся в кресле и, наконец, вздохнул полной грудью.