Таверна "Зелёная фея"
Шрифт:
— Огромный, — мотнул головой “лошадиное лицо”.
— Слушай, мужик. Может, договоримся что ль? — предложил тот, кто первым нашёл Робба.
— Может, и договоримся.
— Мы дадим тебе… пятнадцать? — остальные кивнули. — Пятнадцать агортов, а ты будто ничего не видел.
Робб сжал зубы, чтобы не оскалиться. Сделал задумчивое лицо, пожевал губами, что-то прикидывая в уме.
— Вступать в противостояние с Лоссой… Себе дороже, мужики.
— Семнадцать! Больше у нас нет, жалованье еще не давали. Выручай, мужик, что ль!
Робб
— Ладно, давайте! Только будьте уж впредь осторожнее, а то получат все: и вы, и я.
Таким образом, когда он легкой походкой двинулся сквозь парк к дому Лоссы, карман его испачканных штанов приятно оттягивал куль с монетами. Стражники крикнули вслед, мол, куда ты пошёл, но Робб только рукой им махнул: не волнуйтесь, знаю, что делаю. Он и правда знал, разбойник из банды Керна выдал ему подробные инструкции. подойти стоило с восточной стороны, стена там была практически глухая, а те окна, что вели сюда, находились во вспомогательных помещениях. Роббу пришлось длительное время блуждать по парку, боясь попасться на глаза и выискивая эту глухую стену. Наконец он подошел к поместью вплотную. Таких огромных и шикарных домов Роббу не приходилось видеть никогда, а он обворовал на своём веку достаточно людей. Стены были сложены из темного камня, кое-где тронутого мхом, арочные окна тянулись от пола до самого потолка, и их закрывали плотные портьеры. В столько позднее время они были задернуты, а в большинстве окон горел свет.
“Как же он отапливает комнаты с такими окнами? Сколько денег тратит на свечи? Больной богач”, — так думал Робб, пока искал, как ему подняться к третьему этажу. Да, по советам разбойника Роббу нужно было подняться по выступам на слепой стене до третьего этажа, там по карнизу перейти до четвертого от угла окна, найти способ пробраться внутрь и выкрасть шкатулку с голубями на крышке. Пара пустяков, подумал тогда Робб, а сейчас, стоя в прохладной вечерней темноте, ругал себя за беспечность. И как он полезет наверх, по скользким от зеленого налета камням, огромный и неповоротливый? Всё ради свободы — напомнил себе Робб, отыскивая первый выдающийся из кладки камень.
Это было самое непростое проникновение в жилище за все его жизнь. К тому моменту, как Робб добрался до второго этажа, его рубаха, и так пострадавшая от схватки с забором, была насквозь мокрой. По тёк по лбу, застилая и раздражая глаза, а пальцы болели от постоянного напряжения. Единственное неудачное движение, и он полетит спиной назад, вниз, на каменную отмостку, и наверняка переломает кости под своим весом. Робб старался не думать о такой перспективе. Две трети пути было уже пройдено, осталось немного. Поэтому он стиснул зубы, поднапрягся и оттолкнулся носком от камня. Пальцами он ухватился за выступ наверху, подтянулся и оттолкнулся второй ногой. И в этот момент сапог соскользнул, нога ухнула вниз, и Робб просел. Отчаянно схватился за камень, скребя по нему ногтями, и тихонько зарычал от боли: один ноготь обломился под самый корень. Сердце замерло, и в голове вспыхнула неожиданная мысль: “Это что, всё с начала начинать?” Пальцы сводило от напряжения, острая боль прострелила руку до самого локтя, но Робб удержался. Замер, прижавшись всем телом к стене, чувствуя, как рубаха пропитывается влагой, осевшей на старых камнях, а потом выдохнул, собрался и снова подтянулся наверх.
К тому моменту, как он достиг третьего этажа и по карнизу добрался до балкона, у Робба в арсенале закончились ругательства, которыми он мысленно поливал разбойника.
— Да пошёл он козе в трещину! — напоследок выдохнул он, перемахивая на крошечный балкончик. Сюда выходило два окна, четвертое, которое и нужно было Роббу, находилось на другом балконе. Ему так хотелось осесть на прохладную плитку, отдышаться, прийти в себя, но страх быть обнаруженным гнал дальше. Робб сделал всего шаг, когда тяжелые портьеры зашевелились. Он замер, лихорадочно, соображая, куда же спрятаться,
Но тот не ушёл. Он отогнул портьеру и шагнул к окну. Лунный свет пролился на фигуру, и Робб понял, что это женщина. Их глаза встретились. Женщина открыла рот в немом изумлении, а Робб отшатнулся назад, врезаясь спиной в кованое ограждение.
Перед ним была Космина.
Глава 13
Пока тебя не было
Парнишка страдал. Все его тело напряглось, вытянулось в струну. Растопыренные пальцы скребли по лавке, стремясь смять несуществующие простыни, и делали это так сильно, что на тыльных сторонах рук вздулись вены. Вздулись они и на шее, блестящей от пота, и под кожей то и дело ходил кадык. Парень все хотел сглотнуть, но во рту было слишком сухо. Пот покрывал и тощую грудь, и костлявые плечи, и измученное лицо. На бледной коже яркими пожарами горели веснушки. Очередной приступ боли заставил парня сморщиться, оскалить острые зубы. Он тихо застонал.
— Помоги ему, эльфка, пожалуйста!
Женщина в простом платье с передником вцепилась в предплечье Виары с не меньшей силой, чем её сын — в лавку, и тянула вниз. Лицо её застыло в страдальческом выражении, брови поднялись так высоко, что казалось, они вот-вот вырвутся из плена мышц и уползут жить своей жизнью. Она вся напряглась, натянулась, как струна, и стала вместе с тем хрупкой. Коснись пальцем, и осыпется осколками на пол. Виара посмотрела на неё так, словно и забыла, что в её маленькой лаборатории находится и она, и её сын.
Робб не вернулся. Его не было уже два дня. Он исчез, не объяснив, куда и зачем уходит. Не то, чтобы Виара не доверяла ему, но это пугало. Вдруг с ним что-то случилось? А она даже не знала, где его искать.
— Может быть, Робб просто ушёл? — предположил накануне Веймар, пробуя новый коктейль. Он смешал его из густого малинового и облепихового соков, назвав “Закат над Тартагоссой”, и был собой невероятно доволен.
— Не говори так! Он обещал, что не бросит меня! — Виара тогда взвилась, вспыхнула негодованием, но червячок сомнения поселился в её груди, отравляя каждый час жизни. Она напоминала себе, что должна доверять Роббу, и злилась на саму себя, прикусывала щёку до боли, заставляя отказаться от мерзких мыслей, но всё равно снова и снова возвращалась к ним.
Женщина отчаянно дёрнула её за руку, возвращая к реальности.
— Ну же, ты поможешь?
Виара перевела взгляд с неё на парнишку, что стонал на лавке. Его скрутил новый приступ, болезненный и сильный, заставив выгнуться в спине и вновь скрести ногтями по лавке. Мать издала невнятный всхлип и рухнула к нему. Она пыталась ухватить сына за руку, но та была от напряжения твёрдая, как камень.
Виара выдохнула, прикрыла глаза. Она сосредоточилась на теле парня, где поселилась нечто тёмное. Оно крутилось, словно воронка, причиняя невероятную боль, подчиняя хрупкое человеческое тело. Это была не просто болезнь — проклятие, злобное. неумелое, брошенное кем-то в сердцах, отчаянное и чёрное.
— Отойдите! — велела Виара и, не дожидаясь, пока враз притихшая мать отползёт в сторону, наклонилась над парнем, положила руки на его тощую грудь. Кожа под пальцами была тонкая и сухая, словно пергамент, и под ней чувствовалось каждое ребро. Виара закрыла глаза, отвернула голову. Она ощущала, как натянулись мышцы несчастного, как выкручивались его органы, чувствовала внутреннюю дрожь и крик, застрявший в лёгких, запертый там. Прикоснулась к проклятию, легко, едва ощутимо. Оно завибрировало сильнее, натянуло исстрадавшиеся жилы, и парень выгнулся ещё сильнее, выставляя вверх беззащитный впалый живот.