Таверна "Зелёная фея"

Доброхотова Мария

Пещера расширялась, образуя просторный зал. И весь он: пол, выступы, наросты и даже частично стены, — был покрыт пауками. Они были довольно крупными, размером с собаку, отчего в желудке родились страх и отвращение и устремились наверх к горлу. Гладкие тельца и мохнатые лапы пещерных обитателей были синими и светились нежным голубым светом. На спинке каждого паука красовался не то крест, не то четырехугольная звезда, напоминавшая застарелый шрам. Пауки спали. Ни один из них не шевелился, когда Виара появилась в их зале, и они оставались неподвижными ещё с минуту, давая ей возможность вдоволь полюбоваться их жутковатой красотой. Но как любой алхимик одним своим присутствием вносит изменения в эксперимент, так и Виара изменила температуру воздуха, его

состав, нарушила тишину и Матерь знает, что ещё, но пауки зашевелились. Открылась первая шестерка глаз, потом ещё одна и ещё, и вскоре вся пещера горела сотнями голубоватых сфер. Воздух наполнился шорохом и клацанием, и Виара ещё некоторое время чувствовала себя в безопасности, но когда все пауки разом вдруг зашевелились, словно страшное кобальтовое море, страх хлестнул её кнутом. Она вдруг подумала, а как она будет побывать какие-то органы (с перепугу она даже забыла, как они называются) у существ, одна лапка которых будет длиной с её руку. И таких у них по восемь штук! Досадное неравенство.

Где-то на задворках памяти всплыло воспоминание, что морозные пауки безвредные, если их не беспокоить. Нервно выдохнув, Виара решила выбираться. Она аккуратно поставила ногу назад и едва не наступила на паука! Лишь в последний момент она извернулась и сунула каблук в свободное пространство. А жители Пещер тем временем обступили её со всех сторон.

— Милые паучки, — хихикнула Виара, переставляя вторую ногу. — Хорошие паучки. Не бойся, друг, ночного леса, да? Загадки. Тайны. Он. Хранит.

Так с каждым словом старой песни она делала шаг за шагом, и ей даже показалось, что стало светлее и впереди забрезжил отсвет дня, а воздух стал теплее. Осталось пройти совсем немного, и воодушевленная, Виара даже не очень переживала, что по-прежнему окружена пауками. К чему переживать, если выход должен быть уже близко? Она снова подняла ногу и осторожно поставила её вперед.

Вот только на этот раз под каблуком оказался солевой нарост, покрытый блестящей влагой. Нога поехала, и Виара не успела ничего сделать. падая, она взмахнула руками, и факел взлетел к потолку, а потом рухнул на синие спинки. Раздался жуткий скрежет, светящееся море заволновалось, яростно зашипело от боли. Вот только Виаре было не до того. Она не смогла удержать равновесие и всем телом свалилась в кучу морозных пауков.

Шипение и тонкий-тонкий свист заполнили воздух вокруг. Под спиной стало холодно и мокро: некоторые пауки пали жертвой большой неуклюжей эльфийки, остальные зашевелились, запищали (Виара вообще не догадывалась, что членистоногие могут издавать такие звуки) и разом выпустили в нарушительницу покоя десятки ядовитых плевков. Виара почувствовала, как холод обжег её кожу сразу в нескольких местах. Она взвыла, попыталась вскочить, но снова поскользнулась и рухнула на пол.

— Да как это возможно? — простонала она, потирая отбитый локоть и тут же получила ледяной заряд в тыльную сторону руки. Кожа в местах, куда попадал яд, покрывалась корочкой, и Виара хотела рассмотреть её, но факел валялся в стороне, разбрасывая бесполезные отсветы по стенам. Только спинки паучков таинственно светились голубым.

Почти все хаотичные плевки приходились на одежду, но один добрался до лица, попал в щеку, и боль пронзила её насквозь, до самой десны. Виара замычала, но ей все-таки удалось перевернуться и встать на колени, упираясь ладошками в каменный пол. Пальцы скользили по раздавленным тушкам и немели от морозного яда, который разливался ультрамариновыми лужами. Еще один паук стрельнул, но Виаре удалось увернуться от него. Сколько ещё плевков прилетит по ней? Сотни? Она так и останется здесь, покроется коркой и погибнет под ней, и когда охотники придут, они застанут только подтверждение своей правоты: маленькая эльфийка лишняя на охоте. А может быть, они вообще не войдут в эту пещеру? Вокруг много других, и наверняка там тоже водятся пауки.

Эта мысль пронзила острым копьем, и Виара вдруг почувствовала

себя такой бесконечно одинокой, забытой и покинутой, что захотелось взвыть. Это ощущение было кислым и шипучим, оно разъедало сердце и лишало воли, так что она даже не шевельнулась, когда яд попал в ухо, и по нему с тихим треском расползлась ледяная корочка. Виаре так хотелось, чтобы кто-то пришёл и спас её, что ей показалось, что она видит белый пушистый хвост у входа в зал с пауками. Наверное, она погибает, раз ей уже мерещится Ольф. Воспоминание о друге были теплыми и мягкими, как одеяло, и Виара подумала, как было бы здорово вновь обнять его. И потрогать ушки. Она никогда не трогала его большие мохнатые уши. Наверняка они очень мягкие и приятные…

Виара едва не уснула. Она это поняла только тогда, когда укол боли пронзил лодыжку: атака паука пришлась на оголившуюся кожу. Ей снилось, что она вернулась в таверну, и Ольф заварил ей вкусный настой на листьях брусники и испёк пирог. Но нет, она оставалась в ледяной пещере, а вокруг копошились пауки и били, били её без остановки, защищаясь и мстя. И разочарование было таким сильным, что породило злость, и Виара уцепилась за неё, как за спасение. Тихонько рыча сквозь сжатые зубы, она снова поднялась на колени, а потом, превозмогая тупую боль, на ноги. Одревесневшими пальцами подняла факел, который каким-то чудом не потух.

— Не подходите! — хотела закричать Виара, но вышел лишь сиплый шёпот, и промерзшая щека тут же отозвалась болью.

Виара пятилась, размахивая факелом, и пауки то подкатывали волной, то снова отступали. Некоторые, особо отчаянные, бросались ей на ноги, и тогда она пыталась стряхнуть их на землю. Виара обернулась: выход был совсем рядом, оставалось выбраться из подземного зала завернуть за угол, и…

В пещере стало как-то необычно светло. Голубое свечение поползло по потолку и перешло на стены. Виара медленно повернулась. С потолка, из скрытой ниши, спускалась огромная паучиха. Большие глаза её были размером с кулак Робба, и вокруг них блестели маленькие, цвета океанской волны. С двигающихся жвал капал яд. Мохнатое тельце светилось настолько ярко, что в пещере стало светло, как днём. Паучиха наконец опустилась на пол, и лапки её заскребли по камню так громко, что у Виары по коже пробежали мурашки омерзения. Она замерла напротив монстра, не в силах сдвинуться с места, словно её уже заковали в лёд. Во рту стало сухо, а в голове всплыла всего одна мысль, медленная и огромная, как кит.

“Это конец”.

Паучиха отклонилась назад, как будто хотела прыгнуть или выплюнуть особо большую порцию яда, и Виара отвернулась, закрыла голову руками… И в следующий момент совсем рядом с ухом просвистела стрела. С тихим чавканьем она врезалась в глаз паучихе, и та встала на дыбы и издала странный звук, какое-то хриплое верещание.

— Кэт, заходи слева! Дерек, держи середину!

Охотники дружно ворвались в пещеру, двое с луками и Дерек с короткими кинжалами. Виара едва не расплакалась при их виде, и тут из-за Кэт выскочил белоснежный кот с рожками и ворвался в кучу мелких паучков.

— Осторожнее с её головой, там железа, — снова велел Эрн, натягивая тетиву. — И внизу брюха тоже.

— Вот это красотка, — выдохнул Дерек, оказываясь рядом с Виарой. — Где ты только такую нашла?

— Жива? — спросила Кэт, вставая у ей другого плеча. Она принесла с собой запах леса и ягод. — Зелье исцеления с собой? Выпей, ты выглядишь хуже покойника.

Сказала, и тут же ушла влево, на выступы, откуда выпустила две стрелы подряд в тельце паучихе. Виара непослушными пальцами стала шариться по кармашкам на поясе, достала маленький пузырёк и опрокинула в горло зелье. Волшебная жидкость теплом разлилась по внутренностям, и тут же защипало щёку, и руки, и лодыжки — все места, куда угодил морозный яд.