Тавриз туманный
Шрифт:
Это их развеселило тоже. Когда, попрощавшись, я хотел уйти, женщина огорченно спросила:
– Вы нас окончательно покидаете?
– Нет, что вы! Я поручил этому господину позаботиться о вас. Он отыщет для вас удобную квартиру. Все ваши расходы я беру на себя. Не беспокойтесь ни о чем. Я буду вас навещать.
Когда я пришел домой, было уже темно. Нина, Меджид, Мешади-Кязим-ага и Алекпер встретили меня в коридоре. Поздоровавшись со всеми, я обратился к Мешади-Кязим-аге.
– Как здоровье, Мешади?
По обыкновению он склонил голову набок и, потирая
– Дай бог, чтобы тень ваша вечно простиралась над нашими головами. Все благополучно, жаловаться не приходится. Работа, предоставленная мне консульством по вашей протекции, выручает меня. На кусок хлеба с помощью всевышнего хватает.
Я улыбнулся.
– Меня удивляют ваши слова, Мешади-Кязим-ага. Что значит "хватает на кусок хлеба"? Я ведь знаю, на скудный заработок вы не согласитесь. Зачем же скромничать? Никто на ваши доходы не посягает.
Он покачал головой и, улыбаясь, ответил:
– Что ж, на харчи и наряды для Нины-ханум и моих невесток хватает да еще туманов пятьсот-шестьсот откладываю, как говорится, на черный день.
– Выходит, что дела ладятся?
– Ладятся - мало сказать. Очень хорошо идут. Но десятки хищных волков зарятся на мое место, боюсь, в один прекрасный день у меня его отнимут. Вот, о нем я думаю частенько. Не дай бог, с вами что-нибудь случится - пиши пропало. Я этого не переживу, тут же у меня будет разрыв сердца, и семья останется без кормильца.
– Не бойтесь, все будет хорошо. Пока я в Тавризе, эту работу никто у вас не отнимет.
– Дай бог, чтобы революция вечно сопутствовала нам. Благодаря революции я стал человеком, меня начали уважать. Знаете, как я рад, что я революционер? Клянусь моими детьми и здоровьем Нины-ханум, что я настоящий революционер, плоть от плоти, кровь от крови.
Мешади-Кязим-ага был того мнения, что деньги, выплачиваемые царским казначейством, унаследованы царем от своих предков, и средства, хранящиеся в казне, принадлежат их роду. Он не знал, что они обагрены кровью русских рабочих и крестьян, пропитаны их потом. Но мы решили, что пусть лучше эти деньги зарабатывает Мешади-Кязим-ага, чем кто-нибудь другой, ибо часть его барыша мы могли использовать на нужды революции.
Было уже поздно. После ужина Нина с Меджидом ушли к себе. Мешади-Кязим-ага тоже простился с нами и вышел. Мы с Алекпером молча сидели в ожидании Аршака, с которым должны были обсудить вопрос о производимом Андроник-пашой наборе добровольцев из тавризских армян.
НЕОЖИДАННЫЙ РЕЗУЛЬТАТ
Андроник-паша, прославившийся своими жестокостями, направил в Тавриз верных людей. Уже несколько дней они вербовали среди местных армян добровольцев в его отряды. Предательство замышлялось под знаком выполнения армянской беднотой своего "священного" долга. Многие попадались на удочку дашнаков, руководимых Сафразяном и его зятем, и записались в отряды. Армянская молодежь толпами расхаживала по улицам Тавриза, распевая "национальные" песни, сочиненные дашнакскими "поэтами" и "композиторами". Эти демонстрации вызвали сильное недовольство
Конечно, все это было подстроено царским консульством, всеми силами стремившимся разжигать национальную рознь. Оно было в восторге от успехов своей провокации. Автомашины консульства были предоставлены в распоряжение комиссии по набору добровольцев. Дашнаки демонстративно разъезжали на них по улицам города, появляясь всегда вовремя, чтобы бросить новый лозунг, разжечь страсти.
Армянские купцы - члены дашнакской партии - и несколько влиятельных армянских священников поддерживали постоянную связь с консульством и получали от него инструкции.
Были приняты все меры, чтобы скрыть истинный характер событий и убедить бедноту, будто она борется за восстановление Учкилсинского армянского царства, за национальное возрождение. Однако мелкое купечество и беднота были против набора в отряды Андроника. Они понимали, что такая политика может пагубно отразиться на судьбах армянского населения Тавриза. Однако откровенно выступать против не было никакой возможности, по городу патрулировали вооруженные дашнаки, угрожали смертью каждому недовольному.
Во многих армянских семействах обращение Андроника-паши было воспринято как предвестье огромного несчастья. Дашнаки чувствовали глухое недовольство-народа. Они вооружили отъявленных головорезов, которые под страхом смерти сгоняли "добровольцев", не слушая протестов, а зачастую применяя и силу.
Необходимо было противодействовать этому реакционному движению. Мы собрали совещание армянских революционеров, на котором было предложено созвать общее собрание армянских купцов и той части духовенства, которая не примкнула к дашнакам. Мы хотели посоветоваться с ними о том, как бороться против набора в отряд Андроника-паши. Аршак Суренянц выступил против этого предложения.
– Созыв такого собрания положительных результатов не даст!
– заявил он.
Я задал ему вопрос:
– Почему ты так думаешь?
– Уроки революционных лет достаточно ярко и наглядно показали, что такие мероприятия обречены на провал. Советы и увещевания никогда ни к чему не приводят. Их надо подкреплять силой, оружием Пять-шесть купцов и священников не помогут нам бороться с дашнаками, более пятидесяти лет проводящими политику предательства и террора.
– Что же ты предлагаешь?
– Отказаться от созыва такого собрания и выпуска прокламаций. Если мы этого не сделаем, дашнаки будут начеку и начнут действовать с удвоенной энергией, а нам, наоборот, нужно усыпить их бдительность.
– Что же предпримем? Мы не можем спокойно смотреть на творящиеся вокруг злодеяния!
– Нет, - возразил Аршак, - я этого и не предлагаю. Мы никогда не были наивными свидетелями событий и теперь не останемся в стороне. Я предлагаю действовать внезапно, чтобы застать врага врасплох. Первым долгом надо достать список дашнаков, вербующих армянскую молодежь, и террористов, которые держат армянское население в страхе. Мы должны бороться с ними и сообща, и в одиночку.