Тавриз туманный
Шрифт:
В городе царила мертвая тишина. Только изредка звуки музыки вырывались из открывшейся на минуту двери богатого дома, но холодный ветер тут же уносил их вдаль. Жужжащий днем, как пчелиный улей, наполненный разноголосым и веселым гомоном Тавриз к вечеру затих, стал похож на заброшенное кладбище. Заметные издалека купола мечети в темноте казались черепахами, прижавшимися к земле без движения. Низкие двери домов напоминали печальные и мрачные отверстия гробниц. Едкий серый дым, валивший из труб, собирался в черную тучу, низко нависшую над городом, в призрачном свете луны выглядевшем словно руины, оставшиеся после извержения грозного вулкана.
Лишь мавзолеи святых, превращенные
Я приближался к саду Низамуддовле, к логовищу зверя, топившего тавризский народ в крови. У ворот сада, окутанного ночной темнотой, мерцала лампа, как плутовские глаза чародейки Далили Мухтали из сказок Шехерезады.
Фаэтон остановился. Утомленные трудной дорогой лошади тяжело дышали. Привратник с фонарем в руках приблизился, внимательно оглядел меня и спросил мое имя. Несмотря на то, что перед выездом я позвонил губернатору, предупредил, что еду к нему, привратник отправился доложить о моем приходе начальнику охраны. Тот в сопровождении двух вооруженных сарбазов подошел к фаэтону и спросил пароль. Когда я ответил, он в знак уважения, как принято на востоке, приложил руку к груди и произнес:
– Досточтимый господин могут пожаловать, - и подобострастно указал мне дорогу.
Мы вошли в сад. Каждый раз, входя сюда, я чувствовал себя напряженно. Пленительная красота этого зеленого уголка не могла заставить меня забыть, что здесь выносятся смертные приговоры тысячам невинных людей, он производил на меня гнетущее впечатление, как место инквизиции.
Поднявшись на балкон, я встретился с марсияханом, ярым контрреволюционером и мракобесом Султануззакирином, только что вышедшим от губернатора.
Когда я вошел, Гаджи-Самед-хан был один. Он был в халате, на голове его красовалась изящная тюбетейка из тирмы*. Увидев меня, он старался придать своему лицу веселое выражение, пожал мне руку и предложил сесть, а сам устроился в такой позе, чтобы дать мне понять, как он страдает.
______________ * Тирма - плотная индийская ткань - шаль.
Он знал, что на балконе я столкнулся с Султануззакирином и поэтому заговорил о нем:
– Хороший человек, но не знает времени, когда можно просить милости.
Этими словами хотел объяснить мне, что царский агент приходил за подачками.
– Я всегда уважал его, но не знал, что святой отец так нуждается, ответил я.
– Если бы я хоть догадывался об этом, я ни за что не позволил бы ему по таким мелочам беспокоить ваше превосходительство, сам удовлетворил бы его просьбу.
Гаджи-Самед-хан с довольным видом ответил:
– Днем с огнем ищу я людей, которые пекутся о благе отчизны, умеют проявить благородство, принести пользу народу. Я всегда знал, что вы человек достойный и умный. Я ценю в вас умение разбираться в людях, отличать добро от зла. К сожалению, далеко не все иранцы такие, они верят любым посулам, даже неосуществимым, а наши враги пользуются этими глупыми обещаниями и увлекают народ за собой, - жаловался он.
В его голосе сквозила тревога, видно было, что тяжелые мысли гнетут его, он волнуется, никак не может взять себя в руки. Я решил использовать его слабость, растравить его рану и заставить высказаться.
– Если пять-шесть нерадивых пустомелей не выражают вам должного почтения, не считают ваше правление счастьем для азербайджанского народа неважно. Их единицы. Зато тысячи
Мои слова пришлись ему по душе. Он поцеловал меня.
– Молодец!
– сказал он.
– Я давно чувствую ваше отношение. Но что делать, если люди не ценят моих трудов, не понимают что живут моей милостью, под тенью моей. Они толпятся у дверей цирюльника*, бьют ему челом, верят его обещаниям и зовут его не иначе, как "ваше превосходительство"**. Я полагаю, что это козни нашего друга, господина консула. Я не знаю, почему Сардар-Рашида считают достойным возвышения, ведь даже когда он был правителем Ардебиля, и то ничем не смог отличиться. Кто в Иране пойдет за ним? Стоит мне только подать знак, как из Гопланкуха, Хамадана, Халхала, Карадага и Кюрдистана воины всех племен соберутся сюда, в Тавриз, восторженно, с пафосом закончил он.
______________ * Заместитель Гаджи-Самед-хана Сардар-Рашид в молодости был учеником парикмахера. ** Титул "ваше превосходительство" в Иране обычно употребляется только при обращении к министрам.
Воспользовавшись минутной паузой, я решил поддержать его.
– Вы правы, ваше превосходительство. Он не пользуется никаким авторитетом. Вашему превосходительству хорошо известно, нужны годы кропотливой работы, кипучей деятельности в пользу народа, нужны смелость, умение и размах, чтобы стать влиятельным человеком. За примером далеко идти не надо. Вот вы сами. Десятки лет неутомимого труда создали вам славу. А теперь какая-то группа хочет сделать все шиворот-навыворот, искусственно возвысите тех, кто не достоин этого. Они действуют во имя собственных интересов. Они поднимают Сардар-Рашида, но влияние, приобретенное таким путем, ненастоящее, деланное, не имеющее под собой почвы. Учтите, ваше превосходительство, в один прекрасный момент его может уничтожить другая группа, более сильная, численностью во много раз превосходящая ваших противников. Опираясь на народ, она не даст пройти к власти такому выскочке, как Сардар-Ра-шид. Друзья вашего превосходительства не настолько бессильны, чтобы не суметь разоблачить его в глазах народа. Справиться с ним совсем не трудно, но пока в этом нет необходимости. В стране хаос. Надо проявлять исключительную осторожность, чтобы война, охватившая почти весь мир не коснулась нашей страны. Мы должны направить все старания на то, чтобы сделать наш народ монолитным и сплоченным. Нам пока не ясно, для чего господин консул выдвигает Сардар-Рашида. Зачем ему понадобилось возвышать этого бездарного человека? Очень может быть, что наши действия, направленные против Сардар-Рашида, заденут общую политику нашего друга - России. Кроме того, я хотел бы заверить ваше превосходительство, что в Тегеране ни в коем случае не согласятся, чтобы Сардар-Рашид стал губернатором Азербайджана.
Гаджи-Самед-хан слушал меня с большим вниманием. Мои слова соответствовали его настроениям и желаниям. Когда я кончил говорить, он поднял голову.
– Мне кажется, вы правы во всем, - сказал он.
– Я не могу согласиться только с вашим категорическим утверждением, что тегеранское правительство против Сардар-Раши-да. Что такое Тегеран и кто правит там? Супехдар, Эйнуддовле, Ферманферма, Мустафульмульк, Салуддовле - кто они? Какое у них влияние? У кого из них хватит смелости выступить наперекор политике России и Англии? Разве они все не являются прихлебателями русских?