Тавриз туманный
Шрифт:
Зарафшан-ханум, растерянная, осталась стоять на месте, так и не поняв, кто был в фаэтоне и чья заботливая рука помогла Махру подняться. Она надеялась, что это был Наиб Вели, и блаженно улыбалась, радуясь, что ее брат станет мужем такой красавицы и обладателем несметных богатств.
Легко вздохнув, она повернулась к дому и только теперь заметила второй фаэтон. "Интересно, а кого этот ждет?" - подумала она. В этот момент она услышала голос Вели.
– Зарафшан-ханум, почему вы задерживаетесь?
"Неужели
Сердце ее остановилось, колени затряслись. Что есть мочи, она ударила себя по голове.
– Проворонили, выпустили Махру из рук!
– запричитала она.
– Вели, это ты?
– Я, ханум. Почему вы задержались?
– А почему ты упустил девушку?
– Что значит упустил? Ее увез наш фаэтон. Не задерживайтесь, господин Мотамад ждет вас в доме брата Эминури.
– Почему?
– Он хочет девушку вместе с вами вывезти из Тавриза. Садитесь, время уходит.
– Слава богу, а я уж думала, что мы прозевали ее, чуть сердце не выскочило.
Наиб Вели протянул ей руку и помог усесться в фаэтоне. Зарафшан-ханум удобно устроилась рядом с ним. Ее чадра промокла, она сняла ее и положила возле себя. В аристократических семьях женщины не скрывали свое лицо от нукеров.
* * *
Запряженный четверкой фаэтон мчался на восток. Кроме Зарафшан-ханум, наиба Вели и кучера, в нем никого не было.
Примерно через полчаса Зарафшан-ханум, заметив что едут они вовсе не в центр города, а куда-то на окраину, сказала:
– Наиб Вели! Мне кажется, наш кучер заблудился.
– Нет, ханум, этого быть не может! Он изучил дорогу, как свои пять пальцев.
Зарафшан-ханум немного помолчала. Вокруг была мертвая тишина. Дождь по-прежнему лил, как из ведра. Терпение Зарафшан-ханум лопнуло.
– Что это проклятой дороге конца нет?!
– вскричала она.
– Не торопитесь, ханум! Остается совсем мало.
– Куда же мы едем?
– Туда, куда велел господин Мотамад!
– Разве он ждет нас не на улице Раста?
– Да, там.
– Почему же мы едем не туда?
– Дело в том, ханум, что по прямой дороге мы ехать не можем. Не шуточки, мы увезли девушку, и, конечно, должны ехать окольным путем, чтобы обогнуть город. Фаэтон, на котором везут ее, тоже направился по этой дороге.
– А он далеко от нас?
– Нет. Где-то здесь поблизости.
– Вели кучеру ехать быстрее, надо догнать их и пересадить девушку сюда, ко мне.
Наиб Вели крикнул кучеру:
– Погоняй лошадей, ханум приказывает двигаться быстрее.
Лошади помчались во весь дух. Зарафшан-ханум успокоилась. Она считала Вели одним из преданных слуг своего брата и не сомневалась в его честности. А он все время порывался заговорить с этой красивой девушкой, одетой в шелка и украшенной сверкающими, как лучи солнца, драгоценными камнями, но у него не хватало смелости,
– Вели, почему ты молчишь? Когда же мы, наконец, приедем?
– Если вы честно ответите мне на вопрос, я скажу, когда мы будем на месте.
– Ну, спрашивай.
– Поклянитесь, что скажете правду.
– Клянусь жизнью Мотамада, клянусь своим здоровьем.
– Ваша горничная Солтанет передала вам мое письмо?
– Да как только ты осмеливаешься спрашивать у меня об этом?
– Разве вы только что не поклялись жизнью Мотамада и своим здоровьем, что скажете правду и не утаите ничего?
– Поклялась. Но ты должен знать, что если бы я показала брату письмо, твоя голова слетела бы с плеч в два счета. Разве ты этого не знаешь?
– Что ж, значит вы благородны, если письмо никому не показали. Благодарю за великодушие.
– Если ты считаешь меня благородной, ты не должен задавать вопросы своей барыне. Твое дело получать приказания и выполнять их незамедлительно.
– Зарафшан-ханум, есть нечто, не признающее разницы между господами и слугами. Это любовь! Она не считается с искусственными барьерами между людьми. Для любви происхождение и род не имеют значения.
– А я не разрешаю тебе любить меня. И не о чем больше говорить.
– Зато мое пылкое сердце и ваша божественная красота разрешили мне любить вас.
– Разве ты не знаешь, что я помолвлена с господином Салар-Низамом?
– Как же, конечно...
– А знаешь ли ты, что стоит Салар-Низаму моргнуть глазом, и сто таких наибов Вели исчезнут с лица земли и судить его будет некому?
– Если пошло на это, я не слабее его, у меня тоже хватит и смелости и отваги. Ваш брат меня хорошо знает. Это я сделал его Мотамадом, не кто-нибудь другой. Поезжайте, расскажите ему все. Я в своем письме был вежливым и почтительным с вами. Я писал, что люблю вас, писал потому, что я не находил подходящего случая объясниться с вами, писал о вашей неземной красоте, что же в этом плохого? Но теперь больше нет надобности писать письма, изливать свою душу мертвой бумаге. Богиня красоты, повелительница моего исстрадавшегося сердца сидит рядом со мною, мы мчимся к счастью. Страдания мои остались позади.
– Ты что? Белены объелся? Кто это объясняется в любви девушке, имеющей жениха?
– А что, нельзя?
– Конечно. Еще спрашиваешь!
– А разве сегодня вечером ваш брат не собирался увезти чужую невесту? Не помогали ли вы ему? Почему вашему брату можно, а мне нельзя?
– Он делал это по другим соображениям. Его побуждали другие мотивы.
– Если вашему брату не удалось украсть чужую невесту, зато мне удалось это. Я увез красавицу, подобной которой на всем свете нет. Да, я украл ее. Мне посчастливилось, благодарение аллаху за удачу.