Тавриз туманный
Шрифт:
Воспользовавшись моментом, я спросил Нину о княжне, поселившейся во дворце наследного принца.
– Что ты думаешь об этой княжне, которая приехала на банкет с принцем?
Нина улыбнулась.
– Нет никакого сомнения, что она не княжна. Ее манеры, разговор ясно свидетельствуют, что это опытная шпионка. Двух мнений не может быть. Разве в жандармских организациях мало таких "княжон"? Как она говорит, портрет наследного принца она случайно увидела на выставке у одного фотографа в Таганроге и влюбилась в него. Она стала переписываться с ним и, наконец, высказала желание повидаться. Он пригласил ее к себе в гости. Это еще не все. Она метит дальше, она сказала мне: "Если
– Не допустим! Таких шпионов мы видели немало, - ответил я Нине.
* * *
Нужно было во что бы то ни стало разоблачить княжну,. подосланную к молодому наследнику под видом влюбленной в него красавицы. Первым долгом мы отпечатали изящные именные бланки принца на русском и французском языках. На одном из бланков я составил письмо от имени Мохаммед-Гасан-Мирзы князю Осипову в Петроград.
"Уважаемый князь!
Милостью всевышнего род мой наделен могуществом и славой. Наше благородство, великолепие наших дворцов вам хорошо известны. Распространяться об этом не буду. Наши дружеские и добрососедские отношения с Российской империей установились в давние времена. Мои августейшие родители и прадеды ценили эту дружбу и я, продолжая их традиции, всемерно стремлюсь не только сохранить, но и углубить ее. Счастливая случайность предоставила мне прекрасную возможность для этого. Приезд в Тавриз ее сиятельства княжны, надеюсь, явится началом для более тесного сближения царствующей династии Романовых с династией шахиншахов в Иране. Ее сиятельство княжна, поселившаяся в нашем тавризском дворце Шамсилимаре, чувствует себя великолепно. Как старшему брату, она передает вам свой привет и радость от встречи со мною и просит вашего благословения на наш брак.
Ее сиятельство надеется, что вы, хотя бы коротеньким письмом ответите нам. Княжна сама написала вам несколько строк, которые я посылаю вместе с моим письмом.
Мы оба надеемся, что ваш ответ будет залогом нашей счастливой семейной жизни.
Наследник иранского престола
Мохаммед-Гасан-Мирза".
* * *
Тем временем события в Иране развивались своим чередом. Царские войска, расположенные в местечке Ени-Имам, были готовы по первому приказу командования оккупировать Тегеран. Ферманферма, душой и телом преданный русским, находящийся от них в материальной зависимости, всеми силами подготавливал для этого почву.
В результате беспрестанного нажима русских и англичан иранское правительство решило отказаться от нейтралитета и объявить войну Турции и Германии. Однако в компенсацию за это оно потребовало так много, что министр иностранных дел России Сазонов посоветовал шаху воздержаться от присоединения к союзникам.
В конце 1916 года Ахмед-шах Каджар объявил о своем отречении от престола. Сделано это было с согласия английского и русского правительств, которые материальное обеспечение его приняли на себя. Однако англичане были категорически против возвращения на престол Мохаммед-Али-шаха, придерживавшегося русской ориентации. В связи с этим Сазонов в письме Эттеру еще раз предложил назначить в Тегеран военного генерал-губернатора.
В это время Ферманферма составил план протектората России над Ираном и представил его русскому послу в Тегеране. Это было формальным юридическим закреплением той политики, которую царский империализм проводил здесь давно. За известную сумму, полученную от русского посла в Тегеране, шах согласился на увеличение казачьей бригады. Россия получила конвенцию
В Азербайджане дело обстояло примерно так же. Низамульмульк за ничтожную сумму продал русскому консулу всю власть. Все градоначальники были послушным орудием в руках царских чиновников, которым они продавали свою родину оптом и в розницу.
Народ жил в ужасающей нищете, не было конца произволу, эксплуатации и вымогательствам. Его притесняли, над ним издевались местные богачи и иноземные поработители. Страна изнывала под этим двойным гнетом.
Хотя царский консул и был негласным хозяином Азербайджана, он все же проявлял некоторую осторожность, так как очень боялся, что потерявший терпение народ восстанет. Не так обстояло дело в других районах Ирана, например, на юге. Там никто не считался с населением и не боялся его.
Наследный принц в последнее время ничем не интересовался, кроме подачек от царского консула и своей княжны.
В ожидании ответа от князя Осипова, мы делали приготовления к разоблачению Низамульмулька.
ВИЗИТ К МИСС ГАННЕ
После казни Рафи-заде я видел мисс Ганну всего один раз, на новогоднем банкете у консула. По-видимому, она сама не хотела встречаться со мной. Раньше, когда у меня не было времени навестить ее, она разыскивала меня, писала мне письма или справлялась о моем здоровье. Теперь же она ничего не предпринимала. Мне необходимо было повидаться с ней. Секретарь американского консульства Фриксон был болен. Я должен был узнать кое-что через мисс Ганну. Поэтому я решил поехать к ней, несмотря на свою чрезвычайную перегруженность. Сделать это надо было непременно сегодня и до одиннадцати часов вечера, так как на это время я был приглашен во дворец Шамсилимаре на банкет, устроенный в честь именин княжны Осиповой. Ехать туда, ничего не зная о политической обстановке в стране, было, по меньшей мере, неразумно и бесполезно.
Я знал, что мисс Ганна, как правило, всегда в четыре часа возвращается домой из консульства. Нужно было обязательно застать ее в это время. Поехать к ней в девять часов вечера, обычное время моих посещений, я не мог, до одиннадцати я ничего не успел бы выяснить, для этого надо было посидеть подольше.
Ровно в четыре я постучался к ней. Старая служанка, охая, переваливаясь с боку на бок, открыла мне дверь. Увидев меня, она очень обрадовалась.
– Барышня дома?
– спросил я.
– Да, дома.
Мисс Ганна имела привычку, когда стучали в дверь, подходить к окну и смотреть, кто идет к ней. Поэтому, поднимаясь по лестнице, я не сводил глаз с ее окна, но там никого не было.
Я застал мисс Ганну в столовой, она накрывала на стол. На мое приветствие она ответила холодно и сухо, не так, как обычно. Я протянул ей руку, но она, не оборачиваясь, сказала:
– Простите, у меня грязные руки.
И в прошлом часто случалось, что она обижалась на меня, дулась, не хотела разговаривать. Но в таких случаях она нет-нет, да поглядывала украдкой на меня. Сегодня же она ни разу не посмотрела в мою сторону.
Я оказался в глупом положении, не знал, как подступиться к ней. Я видел, что она тоже нервничает, берет то одну тарелку, то другую, снова ставит на место, выходит без нужды в другую комнату и тут же возвращается обратно. Такой рассеянной я еще никогда не видел ее.
Я внимательно всматривался в ее лицо. Она выглядела усталой, утомленной. Видимо, сказывались бесконечные думы и переживания. Под ее глазами появились круги, щеки запали, глаза лихорадочно блестели. Она была угнетена в подавлена, очевидно, не только моей невнимательностью, но вообще тем, как нескладно сложилась ее жизнь. Она казалась разочарованной во всем и во всех.