Таящийся ужас
Шрифт:
Каждый раз, когда он заговаривал об этом, у меня почему-то начинало стрелять в культе, там, где крепился пластиковый протез. Меня это так раздражало, что я пытался сменить тему разговора, но не тут-то было. Док привык вслух размышлять о своих проблемах, разговаривая со мной, а проклятая эпидемия никак не шла у него из головы.
Он написал в парочку университетов, чтобы они посоветовали что-нибудь, но никакого толку не добился, И все это время родители толпились вокруг и ждали, когда, наконец, он вытащит из своего маленького черного саквояжа это самое волшебное средство в ярком целлофане, потому что, как говорят у
Док заработал здоровенные мешки под глазами, просиживая ночи напролет над статьями о новейших исследованиях и медицинскими журналами, которые выписал из города, но по нему было видно, что ничего в них не нашел, хотя довольно часто ложился спать почти так же поздно, как Стив.
И тут, в один прекрасный день, он принес платок. Сразу, как я увидел его, мою культю дернуло так здорово, что мне захотелось поскорее уйти из кухни, подальше отсюда. Крошечный шикарный платочек, полотно с вышивкой, обшитый по краям кружевом.
– Что ты об этом скажешь, Том? Нашел его на полу в спальне детишек четы Стоппсов. Ни Бетти, ни Вилли не имеют представления, как платок попал к ним в дом. Сначала я решил, что смогу проследить, откуда занесена инфекция, но эти ребята не будут мне врать. Раз они говорят, что никакого платка не видели, значит, так оно и есть.
– Он опустил платок на кухонный стол, который я прибирал, и стоял, вздыхая.
– У Бетти анемия приблизилась к опасной черте. Хотел бы я знать… Если бы… Ну ладно.
Он отправился, в свой кабинет с опущенными плечами, словно нес мешок с цементом.
Я не отрывал глаз от платочка и грыз ноготь. На кухню влетел Стив. Он налил себе кофе, поставил стакан на стол и увидел его.
– Эй, - произнес он, - это Татьянин платок. Как он сюда попал?
Я проглотил остаток ногтя и очень осторожно уселся напротив него.
– Стив, - начал я и остановился, чтобы помассировать ноющую культю.
– Стиви, ты что, знаешь девушку, которой принадлежит этот платок? Девушку по имени Татьяна?
– Ну да, конечно. Татьяна Латышу. Видишь, вот ее инициалы вышиты в уголке: Т.Д. Она происходит из древнего румынского аристократического семейства: ее род насчитывает, пятьсот лет. Я собираюсь жениться на ней.
– Она и есть та девушка, с которой ты видишься каждой ночью?
Он кивнул:
– Она выходит только ночью. Ненавидит этот слепящий солнечный свет. Ну, знаешь, поэтическая натура. И Том, какая же она красивая.
Целый час я сидел, слушал его и с каждой минутой чувствовал себя все хуже и хуже. Потому что я сам румын, с материнской стороны. Так что я понял, почему мою культю дергало, словно током.
Она жила в городке Браскет, примерно за двенадцать миль от нас. Стив наткнулся на нее поздней ночью на шоссе - ее машина сломалась. Он подвез девушку домой - она совсем недавно сняла старый особняк Мидда - и попался на крючок. Да так прочно, что теперь барахтайся, не барахтайся - не поможет.
Часто, когда он являлся на свидание, ее не было: каталась по окрестностям в ночной прохладе, и, пока девушка не приходила, он играл в карты с ее служанкой, старой крючконосой румынкой. Пару раз он пытался нагнать ее в своей развалюхе, но ничего хорошего из этого не вышло. "Если леди хочет быть наедине с собой, - заявила
Стив прикоснулся к моей руке.
– Том, знаешь эти стихи: "Филин и кошечка! Мне всегда нравились последние строки: "И они танцевали при свете луны, в лунном свете кружились они". Вот так у нас будет с Татьяной. Если только она пойдет за меня. Пока что у меня ничего не получается.
Я с облегчением вздохнул.
– Это единственное, чем ты порадовал меня сегодня, - произнес не подумав.
– Женитьба на этой девушке…
Я увидел выражение его глаз и сразу заткнулся, но было уже поздно.
– Что это значит, Том, что за "эта девушка"? Ведь ты ее даже не видел.
Я попытался отговориться, но Стив не унимался, он был страшно задет моими словами. Тогда я решил: лучше открыть ему всю правду!
– Стиви, послушай меня. Не смейся. Твоя подружка - вампир
– Том, да ты просто… - Его челюсть отвисла.
– Нет, со мной все в порядке. И я рассказал ему все, что знал про вампиров. Все, что слышал матери, которая приехала сюда из Старого Света, из Трансильвании, когда ей было двадцать. Рассказал, как они живут и какими странными обладают способностями,- если время от времени могут подкрепляться человеческой кровью. Как это переходит по наследству: обычно вампиром становится один ребенок в семье. И как они выходят из убежища только ночью, потому что солнечный свет может их уничтожить.
Когда я дошел до этого места, Стив побледнел, но я продолжил рассказ. Я описал ему странную эпидемию, жертвой которой стали дети округа Гроппа, - болезнь, от которой они теряли силы. Я рассказалСтиву, как его отец нашел платок в доме Стоппсов, возле постели двух самых больных ребятишек. Я ещё рассказал, как… но здесь я обнаружил, что говорю сам с собой: Стив выскочил из кухни как ошпаренный и пару минут спустя умчался в своей тарахтелке.
Стив вернулся примерно в полдвенадцатого, и выглядел он не моложе своего отца. Конечно, я оказался прав. Когда он разбудил Татьяну и прямо спросил ее, она сразу сникла и наплакала целые ведра слез. Да, она вампир, но потребность пить кровь появилась всего несколько месяцев назад. Она боролась с этим, пока не почувствовала, что сходит с ума, когда жажда усилилась. Она пила кровь только у детей, потому что боялась трогать взрослых: они могли проснуться и поймать ее. Но за один раз она как бы обходила несколько ребятишек, чтобы ни один из них не потерял слишком много крови. Вот только жажда со временем растет и растет.
И все-таки Стив попросил ее руки!
– Наверняка есть какой-нибудь способ избавиться от этого, сказал он.
– От всякой болезни, и этой в том числе; можно найти средство. Но она, - можете мне поверить, в тот момент я прочитал про себя благодарственную молитву, - она сказала нет. Она вытолкала его, заставила уехать. Где сейчас отец?
– спросил он меня - Может быть, он подскажет, как быть.
Я ответил, что док ушел примерно в то же время, что и он и до сих пор не вернулся. Потом мы сели и стали думать; что делать. Мы сидели и думали. Думали…