Тайгастрой
Шрифт:
Роликов остановился, чтобы перевести дух.
— Так. Ваши претензии начинают конкретизироваться. Но вы путаете различные вопросы: вопросы прав и обязанностей начальника цеха с вопросами технологии производства. Отвечу вам: никто не ущемляет ваших прав. Вы хозяин большого участка, вы начальник одного из крупнейших и ведущих цехов на заводе. Ваши права и обязанности велики, и вы ими пользуйтесь на полный разворот. Что же касается технологии, то позвольте с вами поспорить. Судя по всему, вы стоите за незыблемость, за неприкосновенность норм. Так я вас понял?
—
Гребенникова взорвало.
— Я попрошу вас изъясняться деликатней! Не забывайтесь, товарищ Роликов!
Гребенников заходил по узкому своему кабинету, находившемуся в той же конторе, где он работал и некоторое время жил.
— Я не забываюсь. Таков мой стиль разговора.
— Дурной стиль! И я рекомендую вам изменить этот стиль. Пойдемте, однако, дальше. Есть вещи, которые у нас понимает пионер, но которых, кажется, ее понимает старый, опытный инженер.
Роликов повел бровями.
— Почему вы сбрасываете со счетов механизацию? Иную расстановку рабочей силы? Иную организацию труда? Внедрение новшеств? Рабочую смекалку? Нашу чудесную рабочую смекалку? Это не учитывается полностью, во всем объеме, потому что едва только начинает учитываться, как появляется новый фактор, опрокидывающий прежние расчеты. Впрочем, об этой азбуке мы говорить не станем. Послушайте меня, товарищ Роликов. Есть наконец, еще и такая вещь, как энтузиазм. Знакомо ли вам сие слово?
Роликов махнул рукой.
— Так вот, наша молодежь, да и не только молодежь, отличается еще и этим качеством. Комсомольская бригада может сделать чудеса, если умело руководить ею, если помочь ей, показать, научить. Молодость живет большой жизнью. И мы обязаны использовать энтузиазм народа. В этом наш долг, наша обязанность. А вы расхолаживаете людей скептицизмом, вооружаете молодежь против себя.
Роликов сначала притворился, что это его не касается, что Гребенников ведет абстрактный разговор, но потом не выдержал.
— На меня подобная агитация не действует!
— Это не агитация, товарищ инженер. Мы создаем нормы. Мы их и ломаем. Отвечать за работу в доменном будете вы, и я буду, и весь наш коллектив. Но от вас я требую контроля и помощи молодым строителям. Руководства. Если плохо будут работать комсомольцы и не комсомольцы, если не добросовестно будут работать люди в вашем цехе, если качество кладки будет плохое, за это прежде всего спрошу с вас. Так и знайте. И спрошу строго. А что касается норм, то повторяю: люди их создают, люди их отменяют. То, что вчера считалось пределом, сегодня — пройденный этап. Но об этом нам спорить нечего. Я требую от вас самого тщательного контроля за работой, за качеством, активной помощи ребятам. А нормы ломаем и ломать будем впредь.
Роликов поднялся.
— Я прошу принять от меня рапорт.
— Какой рапорт?
— Об освобождении от работы. Мне здесь делать нечего. И я очень сожалею, что дал тогда вам свое согласие на приезд сюда.
— Не торопитесь.
Гребенников вплотную подошел к инженеру, взял его за плечи и сказал, четко скандируя каждое слово:
— Советую вам от души обо всем этом подумать как следует. Вы свободны.
Роликов набрал полную грудь воздуха, долго держал его в себе, словно затяжку дыма от папиросы, и только на пороге кабинета со свистом выдохнул.
После разговора с Роликовым Гребенников вызвал Надю и предупредил ее быть как можно строже в своих требованиях к ребятам.
— Никаких поблажек. Комсомольская честь — великое дело, но честь эту можно сохранить только тогда, когда быстрый темп в работе будет сочетаться с отличным качеством.
И Гребенников подписал специальный приказ о закреплении за комсомольской бригадой Ванюшкова строительство воздухонагревателя №2 экспериментальной домны.
— Я подчиняюсь приказу, — сказал Роликов Надежде. — Но предупреждаю: прикажу разобрать кладку, если найду дефекты. Так и знайте! Об этом у нас есть договоренность с начальником строительства.
Надя направилась к бригаде, которая состояла преимущественно из комсомольцев. К Ванюшкову перевели Гуреева, Сережку Шутихина, часть ребят из бригады Старцева. К Старцеву же перевели остаток людей из бригады Ванюшкова.
— Так вот, ребята, — сказала Надя, собрав молодежь перед началом работ. — Сами знаете, с каким трудом нам удалось получить воздухонагреватель. Специальный приказ начальник строительства отдал. Площадка смотрит на нас. Сорваться мы не имеем права.
Потом выступила Женя Столярова.
— Начальник цеха Роликов будет контролировать нашу работу. Мы должны работать так, чтобы никто не посмел сказать про нас дурное.
— В самом деле, — заколебался Гуреев, — может, берем сверх сил? Опыта у нас, можно сказать, нет никакого. А если плохо сложим, позор примем на целую площадку.
— Кто боится, лучше уходи сразу! — сурово заявил Ванюшков.
Наступила тягостная пауза.
— Придерется начальник цеха и забракует... — сказал Шутихин.
— Не придерется! Раз хорошо работать будем, кто сможет придраться? Еще раз говорю: кто боится трудностей, пусть уходит и не мешает другим.
После беседы Гуреев написал красной краской транспарант:
«Комсомольский воздухонагреватель №2 профессорской домны.
Окончить к 1 августа!»
Ребята полезли на леса и прибили полотнище. Надя организовала звенья, Женя выделила звеноргов, заключили соцдоговоры.