Тайгастрой
Шрифт:
— Знаю, что вы, мартеновцы, передовые на площадке комбината. Но не поддавайтесь головокружению. Впереди еще много работы. Очень много. Вашу сталь ждут и нижегородцы, и сталинградцы, и москвичи. Сами понимаете, насколько важна для нашей страны машиностроительная промышленность. Сталь нужна, как воздух! Ваши мартеновские печи должны работать образцово.
В доменном цехе Серго обратил внимание на верхолаза-сварщика, работавшего на большой высоте; он приваривал деталь к свечам над печью. Прошло десять минут,
— Ай да морозец! — сказал парень. — Там, — он указал наверх, — пятьдесят, не меньше!
— Почему избрал такую профессию? — спросил Серго.
Парень приподнял смерзшиеся брови и несколько раз с усилием раскрыл слипавшиеся ресницы.
— Отец — верхолаз, и я при нем.
— Нравится?
— Если б не нравилось, не пошел!
— Тяжело ведь?
— Зимой, конечно, особенно, когда ветер. А летом взберешься наверх, вокруг километров на пятнадцать видно: тайга, река, горы. Посмотришь вокруг и запоешь.
— Как зовут тебя?
— Сироченко Павел.
— Сколько тебе лет?
— Скоро в армию идти.
— Учишься?
— Учусь в вечерней рабочей школе.
— Комсомолец?
— Нет.
— Почему не вступаешь?
— Нет охоты...
— Не нравится?
— Еще подумаю.
— Думай, думай... Где живешь?
— В общежитии для семейных. Нас четверо: отец, мать, я и сестренка.
— Тепло в доме?
— Паровое отопление. Жить можно.
— Сколько зарабатываешь?
— Денег моих вам не считать!
— Колючий! Ну, желаю тебе успеха в учебе и работе! — сказал Орджоникидзе, завидя профессора Бунчужного, шедшего навстречу.
Они горячо пожали друг другу руки.
— Как вам здесь?
— Спасибо, Григорий Константинович. В двух словах не расскажешь...
— Не жалеете, что поехали?
— Вторую молодость переживаю...
— Вторую молодость? Приятно слышать! Как ваша печь?
Они прошли в глубь цеха.
— Вот она, взгляните! — и Бунчужный показал на печь.
Серго осмотрел ее со всех сторон.
— Успеете за четыре месяца подогнать доменное хозяйство к пуску?
— Хотим успеть. За свою жизнь я повидал людей. Но, скажу прямо, Григорий Константинович, таких, как тайгастроевцы, не встречал! Честное слово! И ведь не одиночки, одиночки всюду найдутся. А массы, коллектив.
— Рад, что вам на площадке нравится. Знаете, не все еще у нас специалисты готовы променять лабораторию, институт или управленческий аппарат на завод, на площадку.
— Верно.
— Думаю, что и проблема получения ванадистых чугунов из титано-магнетитов также
— Мои молодые инженеры-исследователи в ближайшее время, кажется, опередят меня — старика...
— Вы имеете в виду работы института над обогащением титано-магнетитов и над исключением доменного процесса из металлургического цикла?
— Эти и некоторые другие.
— Что ж, закономерно.
— Как работают молодые инженеры, которых мы направили вам из Днепропетровска?
— С подъемом, товарищ Орджоникидзе.
— Их подготовка? Говорите прямо.
— Что вам сказать, Григорий Константинович. Институты у нас еще не поднялись до уровня требований социалистического строительства. Выполнение пятилетки требует решительной перестройки технических вузов. Но эта группа инженеров сильная. Большинство работало до поступления в вуз на заводах. Очень важная деталь: производственная практика на заводе — одно, а работа в качестве рядового рабочего, техника — другое.
— Мы поговорим с вами, Федор Федорович, на эту тему обстоятельно. Мне хочется внести свежую струю в дело подготовки инженеров. Ведь роль советского инженера неизмеримо сложнее, ответственнее, нежели роль инженеров в капиталистических странах. Мне думается, что мы в самое ближайшее время откажемся от иностранных консультантов. Они не знают наших условий и даже при добросовестности (если абстрагироваться от всего прочего) не могут дать нам того, что мы хотим, что нам нужно. Не то мышление — техническое и политическое. В нашем великом деле нам нужны свои собственные инженеры самой высокой квалификации. Но мы с вами об этом поговорим позже. А вечерком встретимся на совещании, которое хочу провести здесь.
Серго обошел площадку, побывал в рабочих столовых, задержался на аллее, где были выставлены портреты лучших ударников, познакомился с транспарантами наглядной агитации по пятилетнему плану: эту работу выполнил инженер Волощук.
Потом поднялся по лестнице на второй этаж большого здания заводоуправления. Он открыл толчком руки мягкую, обитую лоснящейся клеенкой дверь с табличкой «Начальник строительства» и вошел в приемную.
— Гребенников у себя? — спросил секретаря.
— У себя, товарищ нарком.
Серго прошел в кабинет и, оглянувшись у порога, направился к вешалке. Сняв шубу, шапку и размотав шерстяной шарф, он весело бросил присутствующим:
— Ай да морозец! — и потер руки. Щеки Серго от слишком теплого воздуха комнаты вспыхнули розовым воспаленным цветом. Под глазами лежали мешки: Орджоникидзе болел почками и готовился к операции.
В кабинете, кроме Гребенникова, были Журба, Черепанов и Чотыш — ныне второй секретарь крайкома. Арбузов оказался причастным к оппозиционерам, и по делу его велось следствие.