Таймири

Флоренская Юлия

«Ах, вот оно что! Всем обязательно что-нибудь нужно от старого, доброго Ризомерилла. Теперь уж мне нипочем не отвертеться!» — с огорчением подумал философ, а вслух сказал:

— Весь к вашим услугам.

— Мне нужно кое-кому отравить жизнь, — тут же призналась Ипва и, понизив голос, добавила: — В рамках научного исследования, разумеется.

— О, разумеется! — поддакнул Ризомерилл, решив, что она шутит.

— Это не розыгрыш, друг мой, — сказала ардикта, сверля его взглядом. — Если вы не согласитесь, придется подыскать вам замену… Кардинальную замену, разумеется.

— О, разумеется… — пробормотал философ,

догадавшись, куда она клонит. — Я согласен.

— Мне нравится ваш подход к делу, — с удовлетворением сообщила Ипва. — Итак, от вас требуется проникнуть в комнату Таймири и спрятать в ее подушке эти травы, — сказала она, протягивая философу пучок сухих листьев. — Для удобства можете их измельчить.

— А почему именно Таймири? И что будет, если она зайдет, в то время как я… ну, вы понимаете…

— Вопросы излишни. В случае провала пеняйте на себя.

Ипва была непреклонна, перечить ей было бессмысленно, поэтому Ризомериллу только и оставалось, что покорно кивнуть.

«У меня предчувствие, что в случае провала я сам стану чем-то вроде подопытной крысы…» — мрачно подумал он.

Когда он вернулся к себе, на него набросилась извечная подруга и союзница — апатия. Сковала стоика, согнула, оплела… и жизнь ему вдруг стала не мила.

***

Сэй-Тэнь и Минорис бежали без оглядки. Луг остался далеко позади, а вулкан всё не унимался, и его зловещее громыхание разносилось по всей округе.

— Что… происходит? — хватая ртом воздух, крикнула Минорис.

— Боюсь, это конец света! Их света! — бросила Сэй-Тэнь. — Надеюсь, Норкладд разъяснит, в чем дело…

Норкладд, окруженный притихшими ребятишками, настороженно смотрел в окно. Завидев подруг, он выбежал на крыльцо и сделал им знак поторапливаться.

— Вы уже в курсе? — с места в карьер спросила Сэй-Тэнь.

— Я знал, что так случится, — коротко ответил он. — Возможно, это ложная тревога. Но, кто знает, вдруг вулкан разошелся не на шутку?

— Там пастух на лугу, с овечками, — напомнила Минорис. — Мы его обнадежили.

— Мы сказали, что вернемся с вами и вы что-нибудь придумаете, — пробубнила Сэй-Тэнь.

— Вы, правда, так сказали? — опешил Норкладд. — О, я несчастный! Что я-то могу придумать?!

Сэй-Тэнь залилась краской.

— А ваши часы? Это ведь портал, верно? — нашлась Минорис.

— Верно, — пробормотал тот. — Молодчина! Не будем же тянуть резину. Все на луг!

По пути к выпасу Сэй-Тэнь несколько раз приставала к нему с вопросом, кто же всё-таки создал Ланрию, а он знай отмалчивался. Собравшись, наконец, с мыслями, поведал он ей вот какую историю:

«Жила-была на свете чудесная девушка Вернале. Она жадно постигала науки в мастерской счастья Лисса, и учителя не могли ей нарадоваться. Единственной, кому не по нутру пришлась ученость Вернале, была Ипва, которая отчего-то всеми силами старалась отвадить талантливую ученицу от пагубного, по мнению ардикты, пристрастия к естествознанию. А пристрастие это было до того сильным, что позволило Вернале разгадать тайну зарождения жизни и вернуть плодородие земле вокруг училища. Это был первый шаг, и он поверг Ипву в трепет. Когда же на возле мастерской вырос дивной красоты сад, ардикта ополчилась на юную волшебницу и задумала сад погубить. Перепробовала она все возможные способы: и саранчу, и неимоверный зной насылала, и поливала кислотой

корни деревьев… Да только без толку всё. Сад выстоял и даже еще разросся. Ипва была в ярости.

«Хватит нянчиться с этой особой! — сказала она себе. — Лишу-ка я ее дара врачевать природу. Лишу — и выгоню из училища!»…»

— Не могу поверить! — перебила Норкладда Минорис. — Неужели Ипва была на такое способна?

— Она и сейчас способна, — заметил часовщик.

— А что было потом? — полюбопытствовала Сэй-Тэнь. — Вернале изгнали?

— Не совсем. От худшей доли ее избавил ваш покорный слуга, — ответил Норкладд. — Я в то время работал в мастерской и, прознав о намерении ардикты, предупредил Вернале. Тогда она сама решила уйти, не дожидаясь, пока Ипва отнимет у нее силы. Конечно, она не забыла своих благодетелей, то есть меня и нескольких моих товарищей, и создала страну, куда мы переселились, подальше от глаз Ипвы. Узнав о бегстве, верховная преподавательница разбушевалась и сгоряча предала страну Лунного камня проклятию. «Пусть не дают посевы всходов на истощенной земле! — повелела она. — Пусть птицы забудут дорогу в заброшенный край! Пусть знают: это всё, Вернале, из-за тебя!». В стране Лунного камня изгнанницу прозвали Вестницей Весны, и ей до сих пор не удалось разрушить мощные чары ардикты…

— Вестница Весны? Мы ее видели! Она бродит по пустыне в одиночестве, а люди ее презирают… — сказала Сэй-Тэнь.

— Но ведь земля стала неплодородной задолго до того, как Ипва наложила это ужасное проклятие? — уточнила Минорис.

— Верно. Но никто не знает, что явилось первопричиной катаклизма…

А между тем новый катаклизм надвигался с ужасающей быстротой. На юге, над зубчатым краем леса, постепенно разрастаясь и затмевая собою небо, повисло черное клубящееся облако.

— Я чувствую, как земля дрожит, — подал голос Фильтр.

— Ой, мне страшно! — тоненько пропищал Марике и вцепился в руку учителя.

— Давайте поторопимся! До пастбища уже недалеко, — сказал Норкладд. — А у страха глаза велики. Кроме того, у меня есть план.

При этих словах детвора мгновенно оживилась.

— А вот и стадо! — воскликнула Минорис. — Успели!

Пастушок уже бежал им навстречу. Он размахивал руками и что-то кричал, но из-за усилившегося рокота его невозможно было расслышать.

Земля сотрясалась пуще прежнего, а воздух из хрустального сделался мутным — в нем появились частички пепла.

— Вы спасете нас? Меня и моих овец? — выговорил пастух. Он чуть не налетел на Норкладда, споткнувшись о булыжник у дороги.

— Я постараюсь спасти вас всех! — ответил тот. — Если выбирать из двух зол меньшее, то уж лучше вам, друзья мои, немного потеснить Ипву в ее мастерской, чем погибнуть от извержения огненной горы.

— Уверена, Ипва поймет, — сказала Сэй-Тэнь.

И в это мгновение со звуком, похожим на взрыв торпеды, в небо над лесом взметнулась лавовая пробка, которая долгие годы закупоривала жерло дремавшего вулкана. Вершина горы разверзлась с оглушительным ревом, точно пасть исполинского чудовища. Друзья бросились ничком на землю, прикрывая головы, — как раз вовремя: сверху на них посыпались мелкие обломки горных пород. Овцы разбежались, и когда пастушок поднял глаза, то обнаружил, что на лугу остался один только Лорик. Барашек с трудом держался на трясущихся ногах и жалобно блеял.