Шрифт:
Свобода! Только это слово неотступно крутилось в моих мыслях. Последним экзаменом в этой четверти была биология, и я сдала ее на "отлично". Учебный год завершен, и на все лето можно забыть об уроках, зачетах и контрольных. Ура!
– Сложный был экзамен?– спросила Ира. Мы сидели на огромном гранитном камне с высеченной на нем надписью: "Сквер имени 60-летия ВЛКСМ открыт 29 октября 1978 года". Это было "наше место". Отсюда весь сквер виден как на ладони. Сам камень всегда был приятно теплым, нагретым солнцем. По сути, он являлся памятником ушедшей эпохи, и было несколько кощунственным вот так запросто сидеть на нем, болтая ногами и поедая мороженое.
– Неа,– ответила я. – Представляешь, мне попался первый билет, а его-то уж всегда знаешь! Да и вопросы простые: "Строение клетки" и "Характеристика царства растений". Легкотня!
Подруга кивнула. Она была младше меня на год, поэтом активно интересовалась всеми предметами, что я проходила.
– Я, наверное, тоже выберу биологию на следующий год. Не хочу сдавать ОБЖ. Как-то это несолидно – деловито заявила Ира, с аппетитом откусывая от шоколадного пломбира в вафельном стаканчике.
Я с улыбкой поглядела на нее, щурясь на ярком, полуденном солнце. Сколько себя помню, мы дружили. Кажется, нас свели наши бабки, и это было немудрено: мы жили на соседних улицах, разделенных между собой рядами деревянных сараев. По размеренному укладу жизни поселок напоминал деревню, хоть и находился в черте города. Аккуратные, двухэтажные дома были построены рабочими местного машиностроительного завода. Их так и звали: народная стройка. По улицам разгуливали важные куры; в огородах виднелись парники с рассадой огурцов и помидоров, а у подъездов буйно цвели флоксы и китайские розы. В нашем поселке никогда ничего не происходило. Да и что может здесь стрястись? Иногда мне кажется, что время над ним не властно. Те же дома, те же зеленые улицы, знакомые лица соседей. Если выйти из бабушкиного дома, то слева будет желтый одноэтажный магазин "Продукты", с толстыми и вечно недовольными продавщицами, напротив детский сад, пестревший мультяшными верандами, маленький киоск с облезлой вывеской "Союзпечать", а чуть дальше старый кинотеатр "Радуга". Когда-то давно там крутили фильмы, но сейчас он стоял закрытым. Поговаривали, что в нем хотят сделать церковь. Бабки неодобрительно качали головой и вздыхали: неподходящее место! А мне хотелось, что бы там снова показывали кино.
У нас, куда не пойдешь, везде встретишь знакомых. Все на виду, не спрятаться, ни скрыться. Бабуля говорит, что поселок строили "всем миром", оттого и все друг друга знают. По вечерам подростки гоняют на брюзжащих мопедах, садоводы и огородники копаются на своих участках, бабульки степенно гуляют по скверу. Идиллия!
Здесь царила особая атмосфера, которая бывает лишь в подобных местечках. Тишь да гладь. Даже двери никогда не закрывались, разве что на ночь.
– Ну, насчет ОБЖ можешь не переживать. У нас некоторые физру сдавали. Вот это несолидно! – сказала я, и мы дружно засмеялись.
– Ой, а сколько времени сейчас?– вдруг спохватилась Ира. – Мне к двум часам домой надо: помогать бабушке огурцы перебирать – вздохнула она. Идти домой ей явно не хотелось.
– Да вы плантаторы!– пошутила я. – Давно бы себе личных рабов завели. Вот они пусть огурцы и перебирают!
Ира грустно улыбнулась в ответ.
– У бабушки уже есть один личный раб: это я. Не отвертишься!
Мы неторопливо пошли в сторону дома. У Тишкиных (Иркиных деда и бабушки) гигантский участок, и каждый его сантиметр был задействован с пользой. Огурцы росли в теплицах с конца апреля, а в июне давали первый урожай. Обязанностями Иры были сбор и сортировка овощей – перцев, помидоров, огурцов. Те, что поменьше, шли на салат, остальные же закатывали в банки "на зиму".
Возле огородной калитки ютилась чахленькая,
Мне стало скучно. Конечно, можно было помочь подружке, и дело бы пошло быстрее, но мне до жути не хотелось возиться с колючими огурцами. Я не была столь трудолюбива и покладиста, как Ирка, и поэтому моя баба Валя звала меня "белоручкой". От работы в саду я старалась отлынивать, и бабушка давно махнула на меня рукой.
Я уже собиралась уйти домой под предлогом обеда, но тут мое внимание привлекла тетя Шура, соседка из дома напротив. Сперва мне бросилось в глаза ее огненно-красное платье.
"Бабушка бы сказала: "Вырви глаз"– усмехнулась я про себя.
Тетя Шура была модницей и любила наряжаться. Она выходила на вечернюю прогулку в приталенных платьях, шляпках и с неизменной ниткой жемчуга на шее. Местные бабульки недолюбливали ее за это, презрительно фыркая, когда Шура появлялась в очередной обновке, и – о ужас!– с накрашенными губами.
Тем временем она, всплеснув руками, кинулась навстречу какому-то высокому парню в бейсболке, со спортивной сумкой наперевес. Когда парнишка обнял старушку, меня осенило: да это же ее внук, Лешка!
– Ир, Ир! Смотри, Пискля приехал!– радостно завопила я, тряся подругу за плечо.
Ира осторожно выглянула сквозь щель в заборе. Я, на всякий случай, спряталась в зарослях кабачков.
– Он, да? Чего молчишь?– я нетерпеливо ерзала в своем укрытии.
– Ну, вроде он – неуверенно протянула Ира. – Только высокий какой-то!
Я подошла ближе. Лешка зашел в подъезд, а следом алой вспышкой промелькнула тетя Шура.
– Ну, что будем делать? Зайдем к нему вечером или как? – Ира глядела на меня, прищурившись.
Лешка приезжал погостить у бабушки в летние каникулы – недели на две-три, не больше. На все лето, как мы, он никогда не оставался. Но эти несколько недель были полны впечатлений и историй. Отношения у меня с ним были своеобразными. Мы подкалывали друг друга, высмеивали, иногда весьма зло. Например, прочно закрепившуюся за Лешкой кличку "Пискля" придумала именно я, за высокий, немного девчоночий голос. Леша не оставался в долгу, и частенько устраивал мне подлянки: то пугал из-за угла, то, засевши в кустах, кидал земляными комьями и репьями. По-настоящему с ним дружила только Ира. Обстоятельная и спокойная, она часто разнимала нас, когда в пылу ссоры никто не хотел уступать, и дело чуть не доходило до драки. И все же нам было интересно вместе, несмотря на взаимные колкости и язвительные замечания.
– Конечно зайдем! Это же Пискля! – ответила я, хитро улыбнувшись. Что-то подсказывало мне: все самое интересное начинается!
Вечерело. Мы с Ирой крутились возле большой, железной трубы, которую в округе называли "выбивалкой". Конечно, она была предназначена для половиков и ковров, но для нас она являлась настоящим гимнастическим снарядом. Было особым шиком зависнуть на ней на одной руке, или круто перевернуться вниз головой. Час назад мы заходили к Лешке, но он не вышел. Открыв дверь, тетя Шура шепотом сообщила нам, что "Алеша спит". Мы разочарованно поплелись гулять.