Тайна Бутлегера, или Операция «Ноктюрн»
Шрифт:
Бородач застыл возле плиты, потрясенный необыкновенной реакцией Шабе.
– Хватит. Я устал, – сказал старик и зло посмотрел на помощников бородача. – Убирайтесь отсюда. Живо!
Немного поколебавшись, парни исчезли.
Шабе подождал, пока те вышли за ограду, и обратился к бородачу:
– Я думал, ты круче. – Он повернулся и не оборачиваясь направился к своей машине.
– Пятьсот тысяч! – крикнул бородач, пытаясь договориться.
Шабе посмотрел на украденный «мерседес» и покачал головой:
– Это
В глазах бородача мелькнуло любопытство.
– Это как же?
Шабе медленно вернулся, внимательно глядя на бородача, прошел под навес к газовой плите.
– Можно? – Он указал на сковороду, стоявшую на огне, и, не ожидая ответа, поднял крышку и понюхал. Видимо, понравилось. Он положил пистолет на стол, достал толстую пачку итальянских и иностранных банкнот, показал их бородачу и сунул обратно в карман.
– Думаю, сможем договориться. Не о двигателе. Ясно?
Повернулся к сковороде, подцепил вилкой кусок мяса и положил в рот. Медленно прожевал.
Совсем растерявшись, бородач погасил огонь и сел рядом с Шабе.
– Как тебя зовут, старик?
– А тебя?
– Меня…
– Неважно. Я сам дам тебе имя. – Он подвинул ему сковородку и вилку. – Буду звать тебя… Номер Два. Согласен?
– Номер Два? – переспросил тот.
Шабе кивнул. Бородач взял со сковородки кусок мяса.
Вокзал «Термини» был, как всегда, ярко освещен. В вестибюле толпились любители воскресных загородных прогулок, многие спешили на перроны, голос из динамиков объявлял многочисленные прибывающие и отъезжающие поезда.
Провожая жену на поезд в Венецию, Юрек нес чемодан. Они молча шли вдоль вагонов. Оба чувствовали какую-то неловкость, напряжение. Магдалена явно нервничала, с трудом сдерживала слезы и шла, не замечая ничего вокруг.
Наконец Юрек поставил чемодан на землю. Обнаружив через несколько шагов, что мужа нет рядом, Магдалена возвратилась к нему.
– Вы не произнесли ни одного слова с тех пор, как мы вышли из дома. В самом деле думаете, что так лучше? – спросил Юрек.
Магдалена закусила губу и, словно желая избавиться от какого-то гнета, все же решила заговорить.
– Вам пятьдесят лет, Юрек. – Она пристально посмотрела на мужа. – Нельзя больше так жить… Сколько можно рисковать, терпеть неопределенность…
– Почему это вас так волнует? У меня ведь есть всякие разрешения, лицензии, вы прекрасно знаете это.
– А вы прекрасно знаете, что полиция с вас глаз не спускает. Допустите хоть одну ошибку, даже самую незначительную, и вас тотчас обвинят в контрабанде. Что тогда будет с нами?
– Не беспокойтесь, Магдалена. У меня есть влиятельные друзья, мне нечего бояться.
Он взял чемодан и, жестом предложив жене следовать за ним, двинулся дальше.
– В сущности, я везучий человек, если учесть, что больше ничего не умею делать
– Это не так, – сказала Магдалена, поравнявшись с ним. – Вы необыкновенный человек, но почему-то так опустились… Неужели это достойное вас занятие – развозить виски по посольствам? Бутлегер! Так между собой называют вас американцы.
– По крайней мере, необычное занятие, не правда ли?
– Чтобы выручить то немногое, благодаря чему мы как-то существуем, вы поставляете виски еще и итальянским клиентам, обманывающим таможню. И мы ведь остались почти что без средств, Юрек. Зачем вы доводите нас до этого?
– Мне вполне достаточно того, что есть.
– Потому что в молодости вы привыкли иметь все. Потому что теперь вас ничто больше не волнует, не интересует, ведь нет ничего, что можно было бы сравнить с прошлым. А я?
– Вы такая же, как я.
Магдалена в гневе сжала кулаки и заставила его остановиться.
– Нет, нет! Моя семья была уничтожена, от нее осталось только имя. И я очень хорошо знаю, что значит не иметь ничего. Я устала так жить, понимаете? И если не желаете думать обо мне, подумайте о ваших детях.
– Что вы хотите, чтобы я сделал?
– Граф Рудинский, наш мир прекратил свое существование, его больше нет, поймите это наконец! И мы вынуждены теперь жить в другом мире, вот в этом, реальном.
– Этот мир, как вы говорите, реальный, мне не нравится, он не мой. Он вульгарный, шумный, бессмысленный. Я не стану за него сражаться. Я хочу, чтобы мой меч, а он у меня один, оставался чистым.
– Да, чистым… И все время держите его в ножнах, так что толку от него? – Голос ее задрожал. – Лишь бы не испачкать его и не испачкаться самому, вы пускаете все прахом и губите нас вместе с собой.
– Но разве есть какой-нибудь другой мир, где я мог бы сохранить стиль, идею жизни, немного от того величия, какое я унаследовал?
Магдалена взглянула на него и решительно заявила:
– Я больше не могу, Юрек. Я покидаю вас.
Он никак не реагировал на ее слова. Лицо его было непроницаемо. Они медленно шли вдоль вагонов.
– Вы, женщины, всегда хотите, чтобы у ваших мужчин было прочное, надежное положение, – заметил он с легкой иронией. – Но помимо этого вы еще требуете, чтобы оно постоянно улучшалось. Такая игра мне не нравится.
– Это вы, Юрек, играете со мной, вы сохраняете нелепые формальные отношения, лишь бы только отличаться от других. А по сути вы не что иное, как кусок воска. – Она презрительно рассмеялась. – Живем вместе столько лет и говорим друг другу «вы» даже в постели! И к детям обращаетесь на «вы», потому что того требует старинный этикет. Вы принуждаете их к сдержанности, учите скрывать свои чувства, поддерживаете холодность в отношениях… Кроме младшей, неизвестно почему. Может, потому что она так хороша, потому что вызывает у вас нежность, потому что…