Тайна Дома трех вязов
Шрифт:
– Не зря говорится, что дьявол прячется в деталях, верно? – заметил Форестье.
Моро пожал плечами.
– Во всяком случае, так утверждал Ницше. Но, полагаю, я уже рассказал вам об этом все, что мог.
– Меня особенно интересует конец партии в карты. Хотелось бы знать, кто предложил сделать перерыв незадолго до десяти часов.
– Честно говоря, не помню. Я не обратил внимания.
– Бросьте, Адриан… Не такой уж вы и рассеянный. Вы молоды, и память вас еще не подводит.
–
– Вы уверены? Он прямо сказал, что хочет сделать перерыв?
– Нет, я не стал бы заходить так далеко… Но такое у нас создалось впечатление. Честно говоря, мы вздохнули с облегчением: дело шло к ссоре. А почему это важно?
– Телефонный звонок…
Форестье больше ничего не сказал. Журналист на мгновение задумался.
– Конечно! Вы считаете, что звонок запланировал убийца?
– Возможно. И если это так, то, сами понимаете, нам важно знать, почему игроки решили прервать игру именно в этот момент.
Моро кивнул.
– За столом нас было четверо. Думаю, вам не составит труда выяснить причину, поговорив с каждым.
Комиссар и лейтенант приступили к допросу оставшихся подозреваемых. Все трое удивились, услышав вопрос, но согласились ответить, каждый по-своему.
– Генерал и доктор расстроились, потому что проиграли, – сказала мадам Лафарг. – Они-то и захотели устроить перерыв.
– Кто именно?
– Доктор. Он разозлился больше всех.
– Вы уверены?
– Совершенно уверена. Месье Вотрен постоянно вертелся… у любого закружилась бы голова.
– Правда ли, что генерал хотел выкурить сигару?
– Возможно.
– А вы сказали, что вам не нравится запах дыма?
– Эта сигара… от нее и в самом деле ужасно воняло.
– Постарайтесь, пожалуйста, и вспомните – как именно это было сказано?
– Не могу. Я сосредоточилась на игре. Я же говорила, что не очень хорошо играю в вист…
Генерал, напротив, высказался совершенно прямо и определенно.
– Это Моро попросил нас сделать перерыв. У него закончились сигареты – знаете, те самые, его любимые английские, – и он хотел сходить за ними к себе в комнату.
– Я помню, как месье Моро упоминал о сигаретах, но к тому времени игра уже прервалась. Он даже отказался взять мои.
– Нет-нет, уверяю вас, он уже давно увидел, что его портсигар пуст, и раздражался. Вы, наверное, заметили, что он много курит. Он был на грани…
– То есть вы совершенно уверены, что именно мистер Моро остановил игру?
– Абсолютно уверен! И мадам Лафарг ему очень помогла.
– Что вы имеете в виду?
– Она стала ерзать на стуле. Как будто хотела в туалет.
Доктор Вотрен, к сожалению, был гораздо менее категоричен. Он считал, что устроить перерыв хотели все. Мадам Лафарг хотела пойти и «припудрить носик». Генерал был разочарован тем, как идет игра, ведь с самого начала он был уверен, что сможет одолеть противников. Что касается журналиста, то сначала он много хвастался, но потом ему стало скучно.
– Я думал, что мадам Лафарг упоминала, что хочет «попудрить носик», когда вы остались одни в гостиной.
– Вы уверены? Возможно, я ошибся…
– А месье Моро жаловался во время игры, что у него закончились сигареты?
Вотрен смущенно поморщился. Ему с самого начала игры было известно, что портсигар почти пуст, но журналист не жаловался, потому что был очень занят игрой.
Когда последний свидетель ушел, лейтенант раздраженно заявил:
– Это невероятно! Четыре свидетеля, и все говорят разное… Они же играли за одним столом!
– Странно, но не очень, сказать по правде. Свидетели обычно видят только то, что хотят видеть, и то же самое касается тех, кто пересказывает разговоры. Все мы так или иначе видим и слышим то, что нам близко.
– Мы на верном пути! Все их версии правдоподобны, но «правдоподобны» не значит «истинны». А что, если никто и не пытался останавливать эту чертову игру? Что, если телефонный звонок не имеет к убийству никакого отношения?
– Вы правы, лейтенант. Возможно, мне следует быть менее категоричным в этом вопросе. Но если моя гипотеза ошибочна, то я не знаю, как быть дальше.
Чтобы тщательно исследовать кабинет графа, Кожоль и его ассистент потратили не меньше двух часов. Полицейский славился своей дотошностью: если на месте преступления можно было найти улики, он их непременно находил.
– Ты не ошибся, – заявил он, когда работа была закончена, – браунинг никак не мог быть орудием убийства. Ни следа пороха: из этого пистолета не стреляли уже очень давно. С другой стороны, на нем было несколько хороших отпечатков пальцев, и все они принадлежали графу: я сравнил их с теми, которые сделал Гийомен.
– Логично, ведь только он и держал его в руках. Что еще?
– Много отпечатков нашлось на столе, но их тоже оставил Монталабер.
– Понятно. Я и не питал никаких иллюзий.
– Что касается остального, то особо похвастаться нечем. Я осмотрел дверь и замок и согласен с тобой: сомневаюсь, что ключ повернули снаружи. Технически это возможно, но на металле остались бы царапины. Что касается окон, то шпингалет снаружи не задвинуть, как ни старайся.
Он указал на окно, которое разбили, чтобы войти в комнату.