Тайна Дома трех вязов
Шрифт:
Из папки с именем Катрин Лафарг выпало несколько листов бумаги: копия свидетельства о рождении, протокол ареста и показания двух красоток из «Дворца роз», доказывающие, что она солгала о своем происхождении и торговала девичьими прелестями в парижском борделе.
Досье Вотрена состояло из отчета, предоставленного частным детективом, который расследовал его жизнь и обнаружил, что доктор занимался торговлей наркотиками, а его медицинская практика была не более чем прикрытием.
Но впереди их ожидало еще много интересного. Тот же самый детектив исследовал под лупой жизнь журналиста Моро. На первый взгляд не нашлось ничего удивительного,
Глаза Кожоля округлились и едва не вылезли из орбит.
– Я просто не могу в это поверить! Кто бы мог подумать, что такой парень, как Моро…
– Теперь я понимаю, почему такая прелестная девушка, как Луиза де Монталабер, не вызвала в нем ни капли чувства. Вчера вечером он устроил чертовски интересное представление с мадам Лафарг.
Форестье между тем продолжал перелистывать страницы отчета.
– Подожди, это еще не всё…
Детектив добрался до банковских счетов нашего журналиста. Обнаружилось, что Моро взял огромные кредиты в нескольких банках, чтобы вести роскошный образ жизни. А теперь он оказался в неприятной ситуации, поскольку его дохода едва хватает, чтобы оплачивать проценты.
– У него еще больше проблем, чем мы думали, – вздохнул комиссар.
– Как бы то ни было, граф проделал большую работу, – хмыкнул Кожоль, открывая папку с именем генерала, которую они приберегли напоследок. – Итак, давай посмотрим, что скрывает наш образец добродетели…
Досье генерала Гранже было самым взрывоопасным, но полицейские не сразу это поняли. В папке оказались статьи из газет о «Кагулярах», печально известной подпольной террористической организации, которая несла ответственность за несколько убийств и пыталась захватить власть в конце предыдущего года. Организация «Кагуляры», антикоммунистическая, антисемитская и близкая по взглядам к итальянскому фашизму, была частично ликвидирована, но не искоренена полностью.
Кроме статей, полицейские обнаружили список военных, которые предложили свою помощь и участие в попытке переворота. Форестье узнал несколько имен – ведь он расследовал взрывы на площади Этуаль, в результате которых погибли двое защитников правопорядка. Однако личности самых старших офицеров так и не были установлены. Один из них, известный под псевдонимом «Корде», предоставил крайне секретную информацию, чтобы помочь организовать переворот. Этот псевдоним был в списке. Рядом с ним граф вписал имя Поля Гранже.
– Вот это история! Ты веришь, что генерал был среди заговорщиков?
– «Кагуляры»… Гранже упоминал о них в нашем разговоре, в парке. И он не скрывает своего благодушного отношения к Муссолини и фюреру.
– Однако у Монталабера нет четких доказательств его причастности.
– Как насчет этого?
Форестье протянул коллеге письмо, которое только что нашел в конверте из плотной кремовой бумаги.
Друзья мои,
Мы
Да здравствует Франция!
– Пятнадцатое и шестнадцатое ноября тридцать седьмого года, – пояснил Форестье. – Даты государственного переворота против правительства, который был призван предотвратить этот предполагаемый коммунистический мятеж.
– Ты уверен, что это почерк генерала?
– Графическая экспертиза с легкостью ответит на этот вопрос. Но если Монталабер так бережно хранил этот клочок бумаги, значит, он был в этом уверен.
Полицейские молча оглядели разложенные на столе папки, пытаясь мысленно упорядочить то, что только что узнали.
– Ты думаешь о том же, что и я? – спросил Форестье.
– Скорее всего… Мы с самого начала пошли по ложному пути: никто из гостей не собирался шантажировать графа.
– Всё наоборот. Судя по содержанию этих папок, это Монталабер мог припереть к стенке каждого из них.
– Особенно генерала и доктора, на мой взгляд. Они потеряли бы всё, это очевидно. Мадам Лафарг, несомненно, выскользнула бы из капкана – она находчивая девица. Что касается Моро, то все знают, что он всего лишь жалкий клоун.
Форестье недоуменно поднял брови.
– Но к чему такой шантаж?
– Всё из-за денег, конечно же! Монталабер был на грани банкротства. Ради чего еще?
– Это бессмысленно. Моро в долгах. У мадам Лафарг нет своих денег, все принадлежит ее мужу. Генерал, конечно, не промах, но граф мог бы найти и более состоятельную мишень.
– С другой стороны, Вотрен, должно быть, скопил целое состояние!
– Один из четверых. Нет, это неправильно… Если Монталабер пригласил их сюда, значит, надеялся что-то от них получить. Что может быть ценнее денег?
Кожоль вздохнул.
– Не знаю.
– Информация, – серьезно заявил Форестье.
– Информация?
– Только подумай, Рене. Моро раскапывает для своих статей самые сокровенные секреты, а секреты – это деньги. Он мог скармливать тайны графу, чтобы заработать денег. Феликс Лафарг владеет процветающей аэронавтической компанией, а Монталабер неудачно вложил средства в конкурирующую фирму – как же она называется?.. Ах да! «Пегас». Граф мог заставить Катрин передать ему патенты или конфиденциальную информацию о компании ее мужа.
– Промышленный шпионаж?
– В каком-то смысле…
– А Вотрен?
– Помимо того, что граф мог вытрясти из доктора кругленькую сумму, он мог узнать, кто из его важных клиентов имел склонность к наркотикам. И почему бы не шантажировать их одного за другим, пока не расплатится со всеми долгами?
– А генерал?
– На него собраны самые серьезные улики. Известно ли тебе, что Гранже был на короткой ноге с новым правительством Даладье?
– Он-то, «кагуляр»?
– Наш генерал, возможно, ведет двойную игру. Анри сказал мне, что в стратегических вопросах к Гранже прислушивается сам Матиньон. Представь, сколько конфиденциальной информации попадает ему в руки… Сколько сведений, которые позволили бы графу сделать выгодные инвестиции, узнай он о решениях правительства раньше других!