Тайна Дома трех вязов
Шрифт:
– Граммофон! – воскликнула Катрин Лафарг.
– Совершенно верно, мадам. Знакомы ли вам ярмарочные петарды, известные как «взрывчатые струны»?
– Конечно! – воскликнула молодая женщина. – Если потянуть за концы веревки, петарда в середине взорвется.
Форестье достал из кармана внушительную красную петарду, по сторонам которой свисал белый шнур.
– Вот такая петарда. Та же модель, которую я взял для недавнего примера. Они бывают разных размеров. Патрису, водителю, пришлось сегодня съездить в Руан, чтобы привезти мне парочку таких игрушек. Самыми маленькими петардами никого особенно не поразишь, но самыми большими…
Форестье взялся за шнурок и резко дернул за оба конца. В гостиной прогремел взрыв. И снова гости охнули. Вотрен даже тихо вскрикнул.
– Могли бы и предупредить нас! А ведь… именно этот
Форестье стоял неподвижно, держа в одной руке кусок веревки, в другой – остатки красной петарды.
– В изобретательности и мастерстве месье Моро не откажешь. У него было три минуты и тридцать секунд – столько играет пластинка. Он выбрал в библиотеке великолепный экземпляр «De natura rerum» [10] Лукреция, снабженный застежкой, – вы увидите, что это важная деталь. Граммофон оснащен системой автоматического возврата рычага: как только пластинка заканчивается, рычаг возвращается в исходное положение. Те, кто обратил внимание на устройство, могли заметить, что рычаг у граммофона тяжелый и крепкий. Убийца привязал один конец веревки к задней стенке граммофонного шкафа, другой конец зажал между страницами книги, а потом застегнул переплет, чтобы сжать страницы. В конце концов он поставил книгу на край шкафа с граммофоном. У меня не с первого раза получилось разложить все по местам, потому что требуется найти то самое положение для книги – до полусантиметра. Итак, книга на месте, готова свалиться при малейшем прикосновении. Месье Моро остается только бежать прочь, пока пластинка вращается. В это время все думают, что граф еще жив, но он уже навалился на стол с пулей в черепе. Звучит последняя нота концерта Баха, механическая «рука» возвращается на место, по пути сбивая книгу; та, падая, дергает за шнурок и приводит в действие петарду, а когда фолиант валится на пол, мы слышим стук, который позже считаем звуком удара оружия об пол или падения тела. После взрыва петарды в воздухе остается сильный запах пороха – вот такой подарок убийце…
10
«О природе вещей» (лат.) – философская материалистическая поэма Тита Лукреция Кара, римского автора I века до н. э. (правильнее «De rerum natura»).
– Тот самый запах, который мы почувствовали, когда вошли в кабинет! – воскликнул генерал.
– Да. Все, очевидно, подумали, что слышат выстрел.
Форестье помолчал. Никто не смел пошевелиться. Слышно было, как пролетает муха.
– Как вы узнали? – наконец спросил Вотрен.
– Впервые зайдя в кабинет, я заметил на полу разбросанные книги. Граф не отличался аккуратностью, и в комнате редко наводили порядок. Но только позже, заметив на полу ценное издание, постинкунабулу шестнадцатого века, я очень удивился. Кроме того, это была единственная книга, не покрытая пылью, что означало, что ее положили сюда недавно. Поскольку фолиант находился у ножки шкафа с граммофоном, я стал осматривать все вокруг, пока не заметил шнурок. Инспектор Кожоль после тщательной проверки выявил мельчайшие следы пороха на паркете – более чем в трех метрах от места, где, как предполагается, было совершено убийство.
– Впечатляет! – воскликнул генерал. – Полагаю, вы обыскали всю комнату; где же петарда?
– Кусок веревки, прикрепленный к задней стенке шкафа, остался на месте. Но когда Адриан вошел в кабинет вместе со мной, то поспешил отпереть дверь, впуская вас всех внутрь. Широко распахнув створку, он на две или три секунды оказался рядом с граммофоном, скрытый от наших взглядов, и, воспользовавшись случаем, забрал петарду и бечевку, застрявшую между страницами. В это время я стоял на четвереньках за письменным столом и не обращал внимания на то, что происходило в другой части кабинета.
Изумлению гостей не было предела. Моро же продолжал спокойно курить, как будто ничего не случилось.
– Вам есть что ответить, Адриан?
– Что тут скажешь, комиссар? Вы, несомненно, один из лучших сыщиков, когда-либо служивших во французской полиции. К сожалению для вас – и к счастью для меня, – вы собрали только косвенные улики, которыми ни за что не убедить
– Не будьте так уверены.
– Да вы что?
– А если вспомнить об отпечатках пальцев…
– О каких отпечатках пальцев? – насмешливо переспросил Моро. – Вы же сами сказали, что на этом револьвере ничего нет!
– Речь не об оружии. Как я и предполагал с самого начала, убийца обошелся без перчаток. Значит, вы воспользовались носовым платком, когда бросали на пол браунинг, и даже вытерли отпечатки пальцев с книги…
– Видите, у вас ничего нет.
– Вы забыли о пластинке, Адриан… В тот день, когда я разговаривал с графом, ее не было на диске граммофона. Нужно было взять первую попавшуюся пластинку на семьдесят восемь оборотов в минуту и поставить ее в аппарат. Вы не касались пальцами всей поверхности, это правда, но в спешке ткнули в центральную часть, когда устанавливали пластинку на место… Мы получили великолепный оттиск на круглой этикетке – разумеется, это отпечаток вашего пальца. С самого убийства никто не мог войти в кабинет. А если учесть, что в тот вечер вы приехали в разгар ужина, то никак не успели бы попасть в ту комнату до убийства графа. Минутная невнимательность, которая, возможно, не имела бы никаких последствий… В конце концов, зачем искать отпечатки пальцев на пластинке, которую наверняка поставил сам граф?
Катрин Лафарг в ужасе покачала головой.
– Какая мерзость! И он убил графа, чтобы защитить свои жалкие секреты…
– О нет, мадам. Шантаж – вовсе не мотив для убийства.
– Что вы имеете в виду?
Форестье раскрыл последнюю тайну:
– Граф не приглашал месье Моро к ужину. Месье Моро напросился в «Три вяза» сам.
Глава 24
Конец истории
– Обнаружив в сейфе четыре папки с документами, мы с инспектором Кожолем пошли по ложному следу. При виде компрометирующих сведений мы решили, что граф пытается вас шантажировать…
– А все было не так? – наивно спросил Вотрен.
– Граф в самом деле собирался шантажировать вас, мадам Лафарг и генерала. Но не месье Моро. Видите ли, месье де Монталабер выяснял подноготную журналиста, чтобы понять, стоит ли отдавать ему в жены свою дочь.
– Что? – воскликнул Вотрен. – А это что за новая история?
– История самая обыкновенная, но закончилась она трагедией… Сегодня утром, пока мой коллега допрашивал вас, я позволил себе еще раз обыскать комнату месье Моро. И не нашел ничего интересного, кроме адресованного ему любовного письма, которое, как ни странно, не было подписано. Я обратил внимание на это письмо, потому что почерк показался мне очень знакомым. Если б не лейтенант, я ни за что не догадался бы о мотиве преступления.
Гийомен, который до этого момента хранил полное молчание, пояснил:
– Вчера утром я осматривал чердак и наткнулся на сундук со школьными тетрадями. Это были вещи мадемуазель Луизы… Конечно, ее почерк немного изменился, но все равно вполне узнаваем.
Форестье порывисто повернулся к журналисту.
– Вот так я и выяснил, что же связывало вас с графом. Не знаю, когда и как, но вы соблазнили Луизу де Монталабер. Вы сделали это не из любви, нет, а по жалким финансовым причинам. Мы знаем, что вы живете не по средствам и ваше положение стало критическим. Вы рассчитали, что лучшим выходом станет удачная женитьба, отправились на поиски жертвы, и в итоге нашли настоящий бриллиант – невинную девушку, которая не бывала в привычных вам столичных гостиных. А главное, эта девушка унаследует после смерти отца огромное состояние.
Лицо журналиста на мгновение исказилось гримасой гнева.
– О том, что у старика не осталось ни гроша, можно не говорить!
– Когда и где вы познакомились с Луизой?
– Год назад… в Люксембургском саду. Несколько дней я следил за ней. Однажды порывом ветра унесло ее шляпку, и я бросился за ней. Воспользовался подвернувшейся возможностью и сблизился с девушкой. Она по натуре очень замкнутая. Завоевать ее доверие было нелегко, уж поверьте…
– Не сомневаюсь. Но вы настолько неотразимы, что трудно представить, как наивная девушка могла бы не ответить на ваши ухаживания… Когда мы заговорили о Луизе в холле, вы сказали, что познакомились с ней, когда приезжали в «Три вяза». Лучше бы вы держали язык за зубами: Анри сообщил мне, что дочь графа приезжает сюда только летом и что вы никак не могли встретиться с ней в этом доме.