Тайна дразнит разум
Шрифт:
— Ты проповедовал какую-то стратегию…
— Не какую-то, батенька, а стратегию избранных.
— Прокладывал новый фарватер.
— Ничего нового, голубчик! Я просто пересказывал святую Библию.
— Библию?! — удивился бывший ученик духовного училища. — Воевать под руководством прославленного полководца, которого никогда и на свете не было?! Разве это из Библии?
— Да, друг мой, из нее.
— А стратегия избранных?
— Из нее же.
— В каком же месте, черт возьми?
— Пятикнижие,
— Убей, не помню, где там стратегия?
— А ты, друг мой, как понимаешь стратегию?
Когда-то Анархист выступал с политическими докладами, но сейчас утратил навык давать развернутые определения.
— Стратегия, братишка, что наша лоция, но только наука о вождении армий, а не кораблей, — высказал он, опасаясь махать руками: один неосторожный жест, и фонарик брякнется на обледеневший снег. — А Моисей чего создал?
— Тоже науку о вождении армий.
— Но стратег, подобно капитану, намечает главный путь до конечной пристани.
— И за спиной Моисея верховный, всевышний! Вспомните, батенька, перед всякой крупной операцией Моисей поднимался на гору и там, заметьте, без свидетелей, выслушивал указания бога…
— Но ведь бога нет! Это же липа!
— И в этом фокус, голубчик! В этом отличие божественной стратегии: удача — бог помог, неудача — бог покарал. А Моисей тут ни при чем: он выполняет лишь инструкции всевышнего. Моисей первый в истории военного искусства сражался под руководством верховного главнокомандующего, им самим же придуманного.
— Свистун первой статьи!
— Друг мой, умный обман — психическая атака. Вспомни, смерч сбросил зерно — манна небесная; из скалы бьет вода — божья воля; река подкрасилась — вино святое. Любой трюк природы Моисей выдавал за чудо. Поднимал авторитет всевышнего и от его имени руководил военным походом.
— Военным походом?
— Да, голубчик. Он создал народное ополчение и вооружил его до зубов. У каждого воина меч, копье, щит и даже солдатская лопатка.
— Но ведь военный поход — это же не только шествие по знойной пустыне.
— Совершенно верно, батенька. Моисей, приближаясь к цели, проводил одну операцию за другой — захватывал области, покорял чужеверцев, сажал своих людей. И все это не без стратегии…
Со стороны Дерглецких казарм донесся окрик часового. Рысь немного помолчал и спокойно повторил:
— Не без стратегии, голубчик. Моисей обучал евреев военному искусству, закалял их в боях, в тяжелых, изнурительных переходах и…
— С ходу взял пристань?
— Нет, друг мой. Его разведчики донесли: земля богата, очень богата, да только стены крепости могучи и народ рослее, здоровее и, главное, многочисленнее. Евреи сразу сникли. Тогда Моисей…
— Загнул речугу и сам повел на штурм?
— Нет, голубчик, тогда Моисей повернул свое войско назад, в пустыню. А там муштровал, гонял, обесстрашивал молодых воинов до тех пор, пока не поумирали старые.
— Здорово! — искренне удивился
— Моисеевская школа жестока, бессердечна; тактические приемы он внедрял до автоматизма. В момент схватки все решает быстрота, навык и злоба. Его универсальный устав все учел — от уличного боя до похоти воина. Не зря книга перенасыщена повторами, наставлениями, заветами. Известно, повторение — мать учения. Но учтите, голубчик, цель оправдывает средства…
В доме перевозчика хлопнули дверями, лязгнула цепью собака. Рысь уверен в ночной охране…
— Опять Моисей на берегу Иордана. Однако его войско совсем иное. Теперь евреи не боялись превосходства врага в количестве. Запомните, вступила в силу диалектика качества: «Пятеро из вас прогонят сто, и сто из вас прогонят тьму!» Теперь каждый воин знал, как действовать в зависимости от обстановки. Многочисленности врагов Моисей противопоставил искусство ополченца и стратегию хитрого полководца. Он вооружил своих не только холодным оружием, но и огненным девизом: не убей ближнего, убей дальнего…
— Святая агрессия?
— Да, батенька, с нами бог, мы его избранные, нам все дозволено…
— Режь, бей, обманывай любого?
— Да, голубчик, моисеевская стратегия самая изощренная. Она, как банный лист, может прилипнуть к любой нации: мы, немцы, выше любой расы, мы, англосаксы, должны господствовать над миром и т. д.
— А ты, эмиссар, какой нации?
— Я причислю себя к той нации, которая быстрее других вооружится божественной стратегией Моисея…
— Стоп! — остановил Ерш. — Напомни, Моисей махнул через Иордан и всех чужаков к ногтю?
— Нет, батенька. В том-то и суть, что Моисей остался на месте, а форсировала реку и завоевала Ханаан его стратегия. И эта же стратегия, учтите, сметет воинство красных, если…
— Что если?
— Если найдется новый Моисей, способный заразить целый народ стратегией избранных.
— Не твоя ли задумка, Рысь?
— Моя.
— А шансы?
— Я уж говорил тебе — благоприятная ситуация: разруха, голод и народный гнев против расхитителей церквей…
— Разве декрет подписан?
— Подпишут, голубчик, не сомневайся: голод не тетка…
Георгий вспомнил тетку Веру, пироги с капустой и то, о чем избегал думать, — зарытое золото гадалки. Голос нэпа внушал: «С драгоценностями не пропадешь», а давняя мечта стать художником звала к иной жизни.
Задумчивость собеседника Рысь понял по-своему. Поворачиваясь боком к ветру, он вкрадчиво спросил:
— Друг мой, почему тебя не ищут чекисты?
— Ищут, да не тут, а где-нибудь на юге. Я же…
— Ша, Жёра! — вдруг зашепелявил Рысь по-одесски. — Если тебя застукают, не дай бог маме траур, не грусти, кореш, за решеткой: мы к твоей клетке подкатим на фаэтоне с надувными шинами. А там на шаланду — и в Турцию или Румынию: куда угонит попутный…