Тайна дразнит разум
Шрифт:
Лист бумаги лежал на краю стола. Сторож еще раз покосился на пистолет и расчеркнулся. Ланская не дописала своей фамилии.
Чекист проводил понятых до лестницы и приказным тоном бросил вниз:
— Ахмедов, выпусти парочку!
Иван ждал: если вдовушка обернется, глянет на него — значит, ее мучает совесть. На повороте она взялась за перила и посмотрела в его сторону. В ее глазах он прочел и надежду, и страх.
«Ясно, что-то скрывает», — с горечью рассудил Иван и перевел взгляд на Карпа.
Упираясь руками в колени,
— Я за профессором! — И на миг оглянулся: — Ничего не трогайте!
Иван и Сеня понимающе переглянулись. Им было известно, что на здешнем курорте лечится петроградский криминалист — профессор Оношко. Он читал лекции старорусским чекистам, посещал местную оперу и даже сделал предложение певице Ланской.
Сеня осторожно приблизился к покойнику и, склонив голову, прикрылся ладошкой. Выходит, лихой малый крепился только на людях, а теперь вот и губы дрожат:
— Ой… Леня… Леонид…
Его невнятный шепот заглушила Пальма — она завыла…
Над перилами лестницы заголубело табачное облако. Сначала из лестничного проема на площадку выплыла шарообразная лоснящаяся голова, окутанная светлой дымкой. Затем из табачной завесы проглянули серые навыкате глаза и гнутая трубка на мясистой губе. Потом выкатился большой округлый живот, запахнутый в просторный пиджак с серебряным отливом. И наконец, поднялись короткие ножки в широких майских брюках и белых парусиновых баретках.
Тяжело дыша, криминалист вынул из кармана толстую лупу с раздвижной рукояткой и дал понять, что пришел не слезы лить, а дело делать. Он сразу повел себя как егерь среди любителей охоты: внимательно осмотрел комнату, заглянул в воркуновский протокол и вежливо заметил:
— Дорогие коллеги, вы неплохо потрудились, однако нам придется исправить допущенные ошибки. Осмотр места и трупа мы произведем со скрупулезной точностью.
Он подозвал Карпа, который привел его:
— Вы, маэстро, измеряйте. Вы, товарищ Селезнев, составьте план с обозначением каждой вещи. Вы же, коллега, записывайте…
Иван опять вооружился карандашом, продолжая наблюдать за профессором. Странно, ученый-криминалист говорит вроде серьезно, с уважением, а в глазах иронический смешок.
Опытный эксперт с помощью линзы осмотрел костюм, лицо, руки покойника и уверенно заявил:
— Умер от разрыва сердца. Мой диагноз подтвердит врач. — Он заглянул в протокол, лежащий перед Иваном: — О нет, коллега! Извольте в следующем порядке: положение трупа, ложе трупа, поза трупа, одежда на трупе и трупные изменения. На левой руке, в области тыльной стороны кисти, синяк — след удара тупым предметом…
Карп отложил рулетку, хотел что-то сказать, но передумал.
Воркун не обиделся на критику. Уважай тех, у кого можно поучиться. Ведь он, начальник угрозыска,
И сейчас на чердаке ученый-криминалист увидел то, чего другие не заметили. Передвигаясь на коленях вокруг иконы, он направил лупу на край фанеры и деловито объявил:
— Отпечаток пальца. Прошу…
Первым осмотрел отпечаток Селезнев и заверил:
— Это не его, не Рогова…
— А чей?..
Все оглянулись. На пороге комнаты стоял мужчина среднего роста, в бордовой кожанке с нашивными карманами. Это был председатель местной чека Пронин. Его желтоватое лицо (он болел язвой желудка) сейчас неестественно зарделось.
— Странно, — заговорил Пронин глухим голосом. — Сейчас в служебном кабинете Рогова мы обнаружили такую же икону…
— Ловко задумано, друзья мои! — следом за начальником в комнату вошел Калугин. — Представьте! На службе Рогов спрятал икону за шкаф, приходит домой, а тут опять она! Нуте?!
Карп сердито взмахнул рулеткой:
— Бред собачий! Мой брат не верил в чудеса!
— Товарищ Карп, — спокойно проговорил Пронин, снимая военную фуражку, — мы хорошо знаем, что брат твой не верил в чудеса, зато кругом-то нас армия фанатиков. По городу уже бродит слух: «Рогов позарился на чудотворную, вот она и покарала его». Ты знаешь, кто принес икону?
— А ты знаешь, кто принес икону на службу?
— Надо полагать, одно и то же лицо.
— Куда же вы, чекисты, глядели?
Пронин усталыми глазами показал на открытый балкон:
— В кабинете твой брат всегда распахивал створки. Так не мудрено… подбросить… первый этаж… А тут как?
— Черт его знает! — Карп бросил рулетку на диван и зло взглянул на Селезнева: — Сеня удрал в Питер! У меня по воскресеньям футбол, бильярд. Леонид ускакал в уезд. Дома — один кот! Принес тот, кто выскочил после выстрелов…
— Прошу прощения, коллеги, — вмешался Оношко, сверкая лупой. — Осмотр места показывает, что нет состава преступления. Уполномоченный не убит: подвело сердце. А копию иконы принесли, скорее всего, по просьбе самого Рогова. Он неоднократно говорил мне: «Разоблачу чудотворную! Я расстрелял бы ее, не будь она музейной ценностью».
— Это так. Могу подтвердить. — Воркун медленно поднялся с дивана. — Но Леонид никому не заказывал иконы, потому как сегодня утром он возмущался тем, что кто-то подкинул в его кабинет мазню на фанере…
— Ого! — заинтересовался Калугин и обратился к Пронину: — Павел Константинович, голубчик, тут что-то нечисто…
— Позвольте! — обиделся криминалист. — Не делайте из мухи слона! Краснеть придется! Повторяю, налицо естественная смерть. И «расстрел» иконы психологически оправдан. Он еще раньше подсознательно целился в нее. А выстрелы спугнули одного из приглашенных на обед…