Тайна дразнит разум
Шрифт:
— Скорее всего, — согласился уполномоченный.
— Однако, заметьте, друзья мои, она пригласила не хозяйку, а чекиста.
— Может, знала о подводах, — предположил Иван и взглянул на часы. — Добротиной я поручил задержаться на товарной станции. Надо выявить, кто будет принимать ящики…
Воркун оставил в больнице Смыслова дежурить и спросил его насчет офицера с усиками и стеком. Алеша напомнил:
— Тот самый, который был в трибунале, когда меня судили. Пьяная, наглая рожа! В голубой шинели! Выправка царских времен!
— Любовное?
— Деловое! Глаза строгие!
— Может, он и есть исполнитель? — Иван засунул часы в кармашек брюк и доложил уполномоченному: — За магазином наблюдает Селезнев. Сейчас прибудут подводы.
— Пойдем.
Калугин пожелал чекистам успеха; он задержался в больнице.
На крыльце больницы Иван обнял Пальму, вынул из шинели забытый бутерброд и отдал его собаке:
— Это хозяйка подумала о нас…
Белая аркада Гостиного двора. Торговый день кончился, а на магазин Солеваровой все еще не навешен большой замок. Карп поджидал Груню. Она должна помочь ему принять товар и открыть кладовую в подвале.
Он допил стакан водки, закусил селедкой и задумался.
Обстановка благоприятная: Солеварова и мадам Шур на собрании. Мужики быстро выгрузят ящики с иконами, повернут обоз назад, и в магазине он останется с Груней наедине…
Мимо витрины, заставленной иконами, купелями, позолоченными митрами, прошагал сторож-горбун. Его меховая шапка напомнила кубанку Орловой. Карп взглянул на бронзовые часы под стеклянным колпаком: «Время прийти».
Звякнул колокольчик. Пахнуло свежим воздухом. В магазин быстро вошла крупная женщина в белом шерстяном платке с длинными кистями. Рогов с трудом узнал Веру Павловну. Она нервно спросила:
— Подвод еще нет?
— Как видишь, — сердито ответил Карп. — Ты что, вместо Груни?
Солеварова размашисто перекрестилась:
— Жаль девку: смышленая, работящая была…
— Что значит «была»?!
— Ой, сильно изувечили…
Слушая рассказ, Карп уставился на молоток, лежащий под прилавком:
— Не скули, ханжа, твои же люди избили!
— Ты что, подонок, опять нажрался?! — Она, сжимая кулаки, шагнула к прилавку: — Как разговариваешь с хозяйкой?!
— Я сам хозяин!
— Ты? Хозяин? — засмеялась она, хватая бутылку. — Ты кот мадам Шур! Прихлебатель ты! Она внесла за тебя пай! Заткнись!..
Хозяйка замахнулась, но Карп, стоя за прилавком, наклонился, и в тот же миг в его руке оказался молоток.
— Поставь бутылку!
— Не командуй! Я тебе не мадам Шур! — Ее острый взгляд засек молоток. — Ловко! Ограбить задумал? Признавайся!
Карп и раньше не терпел допросов. Он молотком ударил по прилавку, и стакан полетел на пол.
— К черту разнесу твою лавчонку! Святоша проклятая! Чем торгуешь? На чем наживаешься? Кого обманываешь? Верующих! Своих же товарок!
— А ты где
Не ожидая такого удара, Карп онемел. Он машинально вытащил из-под прилавка бутылку с водкой и, не спуская злых глаз с хозяйки, ногой придвинул к себе пустой стакан.
Только на секунду он перевел взгляд на булькающую жидкость, но этого достаточно было для Солеваровой — она выхватила стакан с водкой и мигом опустошила его. Удивленный Карп смягчился:
— Вот это да-а!
Веру Павловну бросило в жар — распахнула платок и пальто. Карп вышел из-за прилавка, сделал вид, что хочет принять хозяйское пальто, и неожиданно прижался к груди Солеваровой. Она схватила его за кудри:
— Ты что?!
— Сама знаешь!
Звякнула дверь, и в магазин влетела мадам Шур.
— Приятный пассаж! — воскликнула Вероника Витальевна и укоризненно уставилась на компаньонку: — Из какой это оперетки, милочка?
— Спроси своего кота! — Солеварова оттолкнула Карпа и, чуть пошатываясь, подошла к выключателю: — Да будет свет!
Мадам Шур увидела водку и снова вспылила:
— Примитивный камуфляж! Спешит в магазин принять товар, а принимает в объятия чужого мужика!
Вера Павловна захохотала, но мадам Шур угрожающе затрясла руками:
— Карп, что за шутки?!
— Никаких шуток! С этой минуты…
Он оглянулся на звонок. Сын мельника, в сером армяке, ввалился в магазин и пьяным голосом проговорил:
— Здравия желаем, барыня!
— Почему с опозданием? — грозно спросила она.
— На товарном задержали! — Он махнул кнутовищем. — Прикажете выгружать?
— С богом!..
Солеварова не знала, что муж ее ездил в деревню не только в интересах магазина. Она была уверена, что в ящиках лежат иконы древнего иконостаса.
Отшумели грузчики. Не успели закрыться двери за последним извозчиком, как подошли Солеваров и Жгловский. Они были в отличном настроении: собрание верующих проголосовало против изъятия церковных ценностей.
Священник энергично захлопнул дверь и, рыжий, потный, извлек из рясы красный платок.
— Павловна, с благополучием, что ли?
— Да, отец Осип, все девять ящиков налицо…
— Отменно, — прогудел поп и сел на высокий ящик. — Я слышал, что иконостас, тобой приобретенный, сборный, имеются и древние иконы. А твой Савелий да я — слава богу! — кое-что смыслим в старине. — Он ладошкой похлопал по крышке ящика: — Окажем тебе услугу — рассортируем товар. За час-два всё одолеем. Давай ключ от подвала, сестра моя…
Охмелевшая хозяйка изменилась в лице:
— Одна связка ключей — дома, а вторая у Груни…
При слове «Груня» священник вскочил с ящика: