Тайна ее сердца
Шрифт:
Тьфу ты! Бумага закончилась. Так что на этом я откланиваюсь.
Искренне ваша, Мэггс».
Очень типичное для нее послание: сумбурное, остроумное, полное жизни.
Годрик аккуратно сложил письмо и положил его назад к остальным. Он не мог предать Клару и память об их любви, но факт оставался фактом: он лгал Маргарет. Правда же состояла в том, что ее объятия не оставили его равнодушным. Поцелуй Маргарет был настолько типичен для нее: спонтанный, безрассудный, наивный и поэтому невероятно
Она что-то пробудила в глубине его души и заставила зашевелиться, как если бы Годрик все еще жил и связывал с этой жизнью какие-то надежды.
Годрик задвинул ящик и тщательно запер его на ключ, прежде чем снять халат и ночную сорочку. Он задул свечи, нырнул обнаженным в холодную постель, перевернулся на бок и уставился на затухающий в камине огонь.
Не важно, насколько соблазнительным могло показаться предложение Маргарет, оно было всего лишь иллюзией.
Ибо Годрик умер в ту самую ночь, когда Клара испустила последний вздох.
– Это дерево умерло, миледи, – с абсолютной уверенностью заключил на следующее утро садовник Хиггинз и для пущей убедительности сплюнул на гнилую листву, устилающую землю сада Сент-Хауса. Вернее, того, что от него осталось.
Мэггс внимательно посмотрела на дерево. Ничего более уродливого она еще не встречала в жизни. Когда-то эта яблоня плодоносила, однако за годы забвения тяжелые нижние ветви искривились и переплелись между собой. И в то же время на стволе виднелись тоненькие, точно ниточки, побеги. Точно такие же побеги во множестве роились возле его основания.
– Может быть, оно еще живо, – неуверенно возразила Мэггс. – Просто весна выдалась очень холодной.
Хиггинз лишь что-то пробурчал в ответ.
Дерево росло в самом центре сада. Без него здесь будет пусто и неуютно.
Мэггс взялась за ветку и нагнула ее. Когда же ветка с хрустом отломилась, Мэггс внимательно оглядела сердцевину. Коричневая. Похоже, яблоня действительно засохла.
Поморщившись, Мэггс отбросила ветку в сторону. Как же она устала от мертвецов. Устала от одного человека, отказывающегося помочь ей породить новую жизнь. Что ж, если она не уговорила Годрика разделить с ней постель – пока не уговорила, – придется пока чем-то себя занять.
– Отрубите все эти побеги, – приказала она Хиггинзу, не обращая внимания на его протестующее покашливание, а затем указала на засохшее ползучее растение, обвившееся вокруг ствола дерева. – И это тоже отрубите.
– Миледи… – начал было Хиггинз.
– Прошу вас. – Мэггс посмотрела на садовника. – Я знаю, что это прозвучит глупо, но даже если дерево засохло, мы могли бы использовать его как основание для… вьющейся розы. Или чего-то подобного. Просто мне пока ужасно не хочется его спиливать.
Хиггинз испустил глубокий вздох. Этот кривоногий мужчина лет пятидесяти ходил, немного наклоняясь вперед, как если бы нижней части его тела было тяжело
– Затея действительно неудачная, но я сделаю, как вы просите, миледи, – пробормотал садовник.
– Благодарю вас, Хиггинз. – Мэггс сердечно улыбнулась слуге.
Он продержался у нее в услужении полтора года, и то обстоятельство, что этот старый ворчун ни разу не пригрозил уволиться, заставляло Мэггс верить, что и она ему нравится.
По крайней мере Мэггс очень хотелось так думать.
– А как быть с той клумбой? – поинтересовалась Мэггс, и вот уже Хиггинз задумчиво скреб голову и в своей привычной грубоватой манере ругал растущие вдоль стены сада тощие самшиты.
Мэггс слушала садовника, задумчиво кивая головой. Утро выдалось солнечным, дул свежий ветерок, и прогулка по заросшему, заброшенному саду показалась Мэггс на редкость приятной. Она тяжело переживала крушение собственных планов, связанных с ребенком, но это вовсе не означало, что она готова отступиться. Она найдет способ сломить сопротивление Годрика. Еще не знает, какой именно, но найдет, или…
В конце концов она всегда сможет завести себе любовника. Именно так и поступила бы любая другая женщина в таком же положении.
Но едва только подобная мысль посетила голову Мэггс, она отмела ее прочь. Несмотря на упорное желание обзавестись ребенком, она попросту не могла поступить так с Годриком. Одно дело выйти замуж по причине беременности, и совсем другое – намеренно наставить рога мужу на виду у его друзей и семьи. Даже такому упрямому, как Годрик Сент-Джон.
Мэггс понурилась. Она знала, что несправедлива к мужу. Проблема состояла в том, что она его понимала. Мэггс сама испытала невероятную любовь и тоже наполовину умерла вместе с Роджером.
Внезапно Мэггс пришла мысль, которая ошеломила ее до глубины души. А не предает ли она Роджера, желая завести ребенка без него? Желая лечь в постель с другим мужчиной?
Только ею ведь руководило желание забеременеть, а не получить удовольствие. Если бы можно было сделать одно без другого, она непременно бы это сделала. Кроме того, Мэггс была уверена, что вовсе не получит никакого удовольствия в постели с Годриком, ибо это просто невозможно. Ведь она любит Роджера, а не своего мужа-сухаря. В любом случае все эти рассуждения не имели значения, потому что желание стать матерью стало слишком сильным, чтобы забыть о нем.