Тайна ее сердца
Шрифт:
На протяжении целого года они не общались совсем, если не считать тех крупиц информации, что сообщали ему мачеха и сводные сестры. А потом он внезапно получил письмо от самой леди Маргарет, спрашивавшей позволения срезать разросшиеся виноградные лозы в саду. Годрик понятия не имел, о каких виноградных лозах шла речь. Последний раз он приезжал в Лорелвуд-Мэнор – поместье в Чешире, – когда еще был женат на своей возлюбленной Кларе. Годрик отправил ответное письмо, в котором вежливо, но коротко написал, что Маргарет может поступать с виноградными лозами, равно как и с остальным садом так, как ей заблагорассудится. Этот ответ призван был положить конец переписке, но
Он жил в полном одиночестве слишком долго.
И все же удовольствие от чтения писем было совершенно несравнимо с тем, что он получил от созерцания их автора.
– Никогда не видал ничего подобного, – пробормотал Моулдер, входя в библиотеку и захлопывая за собой дверь. – Они похожи на передвижную ярмарку.
– О чем это вы? – спросил Годрик, снимая халат.
Под ним все еще скрывался костюм Призрака. Он едва успел вернуться домой. Оба экипажа остановились перед воротами как раз в тот самый момент, когда Годрик проскользнул в дом через заднюю дверь. Поднимаясь по потайной лестнице, что вела из кабинета в библиотеку, он слышал, как Моулдер пытался урезонить незваных гостей. Построенный в древние времена, Сент-Хаус имел огромное количество потайных проходов и укромных уголков, что было весьма на руку Годрику. Он едва успел вбежать в библиотеку, стянуть с ног сапоги, закинуть оружие, шляпу и маску за одну из книжных полок, натянуть на голову тюрбан и закутаться в халат, когда дверная ручка тихонько повернулась.
Он едва не попался.
– Я говорю о миледи и всех тех, кого она привезла с собой. – Моулдер развел руками, чтобы хоть как-то изобразить количество гостей.
Годрик вскинул бровь.
– Леди всегда путешествуют в сопровождении служанок и лакеев.
– Это не просто слуги, – пробормотал Моулдер, помогая хозяину освободиться от наряда Призрака. Помимо других своих обязанностей, он время от времени служил еще и камердинером. – Миледи привезла с собой садовника, чистильщика сапог, постоянно храпящую собаку, принадлежащую бабушке миледи, и ее саму.
Годрик прищурился, пытаясь вникнуть в смысл сказанного.
– О ком вы сейчас говорите: о собаке или о бабушке?
– Об обеих. – Моулдер встряхнул костюм Призрака в попытке обнаружить на нем прорехи или пятна, и в его глазах на мгновение вспыхнули хитрые искорки. – Какая жалость.
– О чем это вы? – спросил Годрик, стягивая с ног обтягивающие штаны и надевая ночную сорочку.
– Теперь вы не сможете шататься по улицам всю ночь, не так ли? – произнес Моулдер, складывая куртку и штаны, и печально покачал головой. – Ужасно обидно. Ваши дни под маской Призрака сочтены. Боюсь, ваша супруга приехала сюда насовсем.
– Думаю, вы будете правы, если леди Маргарет действительно решит здесь остаться. – Годрик снял с головы нелепый тюрбан и провел рукой по коротко стриженным волосам.
На лице
– Она привезла с собой достаточно много людей и багажа.
– Это не имеет никакого значения. Я не собираюсь отказываться от роли Призрака. А это значит, – Годрик подошел к двери, – что моя жена и ее сопровождающие уедут отсюда не позднее чем через неделю.
И когда Маргарет уедет, он, Годрик, будет продолжать помогать беднякам и забудет, что вышеозначенная леди ненадолго вторглась в его жизнь.
Глава 2
А теперь запомните хорошенько: Арлекин – это правая рука Дьявола. Он странствует по миру на огромном черном как смоль коне в поисках тех, кто умер, не искупив своих грехов. И найдя таковых, Арлекин утаскивает их души в преисподнюю. Его всюду сопровождают крошечные черти – голые, кроваво-красные и омерзительные. Их имена – Отчаяние, Горе и Утрата. Сам же Арлекин черен, точно ночь, а сердце его – вернее то, что от него осталось, – не что иное, как кусок твердого угля…
На следующее утро Годрик проснулся от звуков женских голосов, доносящихся из соседней комнаты. Он лежал в постели, ошеломленно моргая и думая о том, насколько непривычен для его уха этот шум.
Годрик спал в комнате прежнего хозяина дома, и спальня хозяйки находилась как раз за стеной. Только вот Клара занимала эту комнату лишь в первые два года их совместной жизни. Но потом болезнь, съевшая в конце концов ее тело, начала прогрессировать. Доктора порекомендовали ей полный покой, и она переместилась в детскую, расположенную этажом выше. Именно там она провела долгих девять лет, исполненных страданий, пока не умерла.
Годрик тряхнул головой, сел на кровати, и его босые ноги тотчас же коснулись холодного пола. Подобные сентиментальные размышления не вернут Клару. В противном случае за прошедшие несколько лет она уже тысячу раз воскресла бы из мертвых, освободившись от мучивших ее жутких болей.
Годрик быстро оделся в простой коричневый костюм и седой парик и вышел из комнаты, в то время как женские голоса продолжали приглушенно гомонить по соседству. При мысли о том, что леди Маргарет спит так близко от него, по телу Годрика пробежала дрожь. Нет, ничто человеческое было ему не чуждо, просто он совсем не привык, чтобы в его старом пустынном доме находились посторонние. А именно посторонние женщины.
Годрик спустился этажом ниже. Обычно он завтракал в ближайшей кофейне, ибо в его собственном доме завтрак готовили крайне редко. Кроме того, здесь можно было узнать последние новости. Теперь же Годрик расправил плечи и направился в столовую в дальнем конце дома. Ею в последние несколько лет совсем не пользовались.
Но сегодня утром она не пустовала.
– Сара.
Годрик не сразу узнал сестру в этой спокойной леди, одетой в скромное серое платье. Сколько лет прошло с тех пор, как он видел ее в последний раз?
Она обернулась при звуке собственного имени, и ее умиротворенное лицо озарила приветственная улыбка. По груди Годрика разлилось тепло, застигнув его врасплох. Они с Сарой никогда не были близки – ведь их разделяло целых двенадцать лет, – и Годрик даже не предполагал, что может по ней скучать.
Очевидно, он все же скучал.
– Годрик!
Сара поднялась с места и обошла вокруг длинного обветшалого стола, за которым сидела совершенно одна. Она крепко обняла брата, совершенно не привыкшего к подобному проявлению чувств. Ведь он так долго жил в полном одиночестве.