Тайна распущенного шарфа
Шрифт:
– Эндорфины – это гормоны радости?
– Нет. Это устаревшее представление. Эндорфины погружают человека в эйфорию, состояние блаженства. Их еще называют естественным наркотиком. Это группа химических соединений, по способу действия сходных с опиатами – морфиноподобными соединениями. Эндорфины вырабатываются в нейронах головного мозга и могут, подобно опиатам, уменьшать боль, а также влиять на эмоциональное состояние.
– Наркотик? – поразился Виталик. – Организм думает: «Получил стресс – получи дозу»?
– Да. А еще вырабатывает наркотик, чтобы уменьшить физическую боль после борьбы.
– Я в шоке!
Анна
– И этот перепад гормонов вводит нас в состояние, известное как «эйфория любви». Нам нравится эффект от эндорфинов, но на самом деле он объясняется выбросом адреналина. Наш организм сигнализирует об опасности, а мы думаем, что это и есть чувство любви, – она сделала паузу. – На самом же деле это адреналиновая псевдолюбовь.
Виталик смотрел на нее взглядом человека, открывшего Вселенную. И Анна отлично его понимала: две недели назад она сама пережила это состояние.
– Откуда ты все это знаешь?
– Я прочитала десятки исследований.
Друг понимающе кивнул.
– Один из экспериментов меня особенно поразил, – Анна вздохнула. – К тридцати крысам присоединили провод, по которому время от времени подавали ток. Подопытные получали легкий электрический разряд, приводящий к выбросу адреналина. У каждой из крыс было две кнопки. Одна отвечала за разряд, другая – за еду. На кнопки можно было нажимать пять раз в день. Знаешь, чем закончился эксперимент? – Понятно, что собеседник не знал. Она и не ждала ответа. – Все крысы умерли от голода! Между едой и удовольствием они выбрали второе. Это адреналиновая зависимость. И эксперимент доказал, что она отключает инстинкт самосохранения.
Виталик застонал. Анна продолжила:
– Понимаешь, что происходит? Выброс адреналина – реакция на любое нарушение границ, неважно, физическое это насилие или психологическое. Срабатывает инстинкт. Чем больше адреналина, тем больше эндорфинов. Мужчина – манипуляция – адреналин – эндорфин. Со временем этот человек становится наркотиком, дозой. Чем тяжелее техники, тем сильнее выброс адреналина и тем крепче привязанность к манипулятору. «Игла» вообще вызывает огромный стресс.
– «Игла» – подходящее название для техники пикапа, – трагическим тоном заметил Виталик.
– Мои чувства к Матвею – это не любовь, – Анна вздохнула. – Это ломка. Причем физическая. Знаешь, в чем моя ошибка?
Друг взглядом показал «нет».
– Я дала ему шанс. А он вернулся и применил гремучую смесь. Чем дольше общение и чем сильнее приемы, тем страшнее зависимость. Матвей стал наркотиком. Артем был прав: нужно бежать.
– И поэтому женщины не уходят от мужчин, которые их бьют, – грустно подытожил психолог.
Анна кивнула.
– А любовь?
– Настоящая любовь замешана на дофамине и фенилэтиламине. Чувство полета и готовность к великим свершениям остаются, но провалов в памяти и потери веса нет, и уж тем более нет температуры или рвоты. Любовь – это эмоциональный подъем, возбуждение, симпатия, сексуальное влечение, притяжение. Но из-за того, что мы не понимаем, в чем разница…
– …Вечно выбираем не того, – закончил фразу психолог.
– К тому же романы, фильмы, песни учат, что любовь – это адреналиновый всплеск, – напомнила Анна, откуда родом обман.
Виталик замолчал: ему понадобилось время. Анна задумчиво взглянула в окно. Манипуляция
– Что будешь делать?
– Я не буду ему звонить. Я не хочу умереть, как крысы в эксперименте, – она увидела в глазах друга уважение. – Кроме того, если я позвоню, Матвей убедится, что его стратегия работает. Чем я помогу ему? А чем себе? Финал предсказуем: даже если я отдам ему себя, он попользуется мною и выбросит. Лучше один раз пережить агонию, чем всю жизнь ждать, когда тебя поощрят.
Виталик понимающе кивнул.
– Знаешь, иногда нужно опуститься на дно, чтобы оттолкнуться, – философски заметил он.
– Я не из таких. Мне не нужно дно, – она выдохнула со стоном. – Я все способы перепробовала, которые рекомендуют для лечения адреналиновой зависимости.
– Какие?
– Полная информационная блокада: я не захожу на его страницу, – по лицу друга поняла, что он с этим согласен. – Спорт. Медитация. Новые увлечения. Я начала заниматься вокалом, – пояснила она. – Адреналиновая замена – аттракционы. Общаюсь с людьми, которые ничего не знают о Матвее. Медитирую. Молюсь. Использовала все психологические техники. Наступает временное облегчение, но потом состояние возвращается. Осталось попробовать только путешествия, – закончила свою мысль Анна. – Меня пригласили провести семинар на международном форуме в Шарм-эш-Шейхе.
– Когда?
– В начале декабря.
– Полети. Смена обстановки пойдет тебе на пользу, – поддержал ее решение Виталик.
– Должен быть способ отжать эти чертовы кнопки! – застонала она.
– Аннушка! – друг сочувственно вздохнул. – Освобождение от зависимости начинается с ее признания. Первый шаг ты уже сделала. Еще один – и, на мой взгляд, самый важный – связан с абстинентным синдромом. Синдромом отмены, – уточнил психолог. – Ломка – обязательный этап на пути к свободе. Главные пики обострения, как правило, приходятся на следующие даты: 7 дней, 21, 40, 90 и 6 месяцев. Таков путь избавления от зависимости, и его придется пройти. Избежать абстинентного синдрома невозможно, можно лишь минимизировать его. Перестань с ним бороться, просто прими его как часть твоего пути. Все, с чем мы боремся, только усиливается. Смирись. Есть хорошее упражнение – аффирмация: «Я не могу быть с Матвеем, но и без него я тоже не могу».
Анна посмотрела на Виталика. Смириться? Из любой ситуации она всегда искала выход. Всегда. Как смириться?
– Я попробую, – вздохнула она. – Я не позволю ему забрать меня у меня.
26 ноября
Анна зашла в квартиру. Не включая свет, скинула обувь. Сняла верхнюю одежду. Гостиную тускло освещали уличные огни. Она прошла в комнату. Легла на диван. Кот издал приветственный возглас. Когда ты занят, ты не замечаешь боли, вернее, переключен. В потоке дел отвлекаешься от самого себя. Но рано или поздно остаешься с собой наедине. В этот момент приходит осознание реальности. Побег, как и «обезболивающее», дает лишь иллюзию освобождения. Исцеляет же признание происходящего. Анна глубоко вздохнула.