Тайна Сомерхеймского аббатства

Сутягина Полина

– Молли, сделай нам кофе, будь добра, – и добавил отрывисто: – Ко мне никого не пускать.

Фактурная дама молча скрылась, притворив за собой дверь. Как показалось Джону, не достаточно плотно.

– Итак, я полагаю, Вы уже в курсе нашего скандала, – мистер Лаверс вернулся за стол.

– В общих чертах. Но я хочу услышать обо всем от Вас. Пожалуйста, не упускайте никаких подробностей, даже несущественных, по вашему мнению. – Джон достал из нагрудного кармана маленький блокнотик. – Можно начать прямо с подготовки к аукциону, – подсказал он.

– Что тут скажешь, – мистер Лаверс постучал пальцами

по столешнице, пожевал немного нижнюю губу, зло глядя в стол, – все было сделано с подобающими предосторожностями, по всем правилам… Я уже не первый день отчитываюсь обо всем полиции. Накануне дали объявления в газеты…

– Все присутствующие входят по спискам или может прийти любой человек?

– Разумеется, все регистрируются. Часть мест бронируют заранее регулярные посетители.

– Я могу ознакомиться с книгой регистрации?

– Все книги изъяла полиция. Но у Молли должны быть копии.

В этот момент появилась упомянутая дама, держа на маленьком подносе две белые чашечки на блюдцах. В воздухе поплыл манящий аромат, которого Джон был лишен уже более суток.

– Дай мистеру Картвею списки всех, кто был на последнем, – это слово управляющий выделил особо, – аукционе.

– Хорошо, мистер Лаверс, – изящно маневрируя, мисс Флориндейл опустила поднос и, слегка наклонившись, стала переставлять чашечки на стол, обдав Джона волной цветочных духов.

– Это все, Молли. – Начальник грозно глянул на помощницу.

Та еще раз хлопнула ресницами, забрала подносик и неторопливо процокала к двери.

– Незаменимая сотрудница, – мистер Лаверс махнул рукой на закрывшуюся за мисс Флориндейл дверь, но Джон так и не понял по его тону, была ли в этих словах ирония.

Они вернулись к обсуждению подготовки к аукциону и самому его проведению. По словам мистера Лаверса, все происходило обычно, без каких-либо накладок и весьма успешно. Когда дело дошло до главного лота, торги тоже двигались быстро, поскольку хоть и было несколько претендентов, никто не смог противостоять авторитету и сумме, предложенной лордом Хавизом.

– Лорд Хавиз выписал чек, моя помощница принесла бумаги. Обычно мы приглашаем отдельно в контору для последующего оформления, но лорд Хавиз известен своей нелюдимостью и хотел покончить со всеми формальностями на месте, а при необходимости прислать позднее своего поверенного. Но лот он желал забрать сразу. Однако когда я взял чехол, чтобы передать покупку, там оказалось пусто! Признаюсь, первый момент я просто не поверил своим глазам. Произошла заминка, присутствующие стали проявлять интерес и нетерпение. Я извинился и проверил все самолично. Но камня, который все это время был на столе, на всеобщем обозрении, нигде не было. Лорд Хавиз любезно согласился подождать, оставил чек и попросил привезти ему камень и бумаги в аббатство, когда «это досадное недоразумение разрешится». Но судя по полному отсутствию прогресса, которое показывает местная полиция, я буду вынужден вернуть ему деньги. К тому же с извинениями. – Управляющий аукционом нервно поскреб пальцами по жидким у лба волосам, в которых в ближайшее время грозило добавиться седины.

– Камень был все время на виду, – повторил он с ноткой отчаяния в голосе, затем достал из ящика фотокарточку и протянул Джону. – Вот. Но Вы, полагаю, знаете его лучше, чем я.

Джон принял

из рук мистера Лаверса карточку, на которой в охровых оттенках сепии был изображен медальон с увесистым драгоценным камнем на тяжелой цепочке. И мысленно отметил, что новыми методами в фотографии, позволяющими передать цвета объекта, они пренебрегали. О да, Джон помнил его: чистейший рубин в золотой оправе и на золотой же цепи. Он был одним из первых, кому «посчастливилось» заглянуть в эту злосчастную шкатулку тогда, и именно он организовывал экспертную оценку, когда молоденькая Фанни Гаррет, а ныне уже Вудсмит, поручила дела своего наследства их конторе. Он помнил всех покупателей и тщательно следил за ходом дела, хотя вел его мистер Твибинс собственноручно. Как же получилось, что этот рубин оказался на аукционе?

– Мистер Лаверс, – Джон побалансировал фотокарточку в пальцах и опустил ее на стол, – кто передал камень на аукцион?

– Наследники… – мужчина поднялся и, пройдя к сейфу, извлек оттуда папку. – Я не помню всех имен, Вы же понимаете, сколько людей проходит через меня ежегодно. Но, кажется, владелец умер, а его супруга и дети предпочли получить за камень наличные, причем максимально возможные, иначе не обратились бы к нам.

Он положил папку перед Джоном:

– Здесь договоры, – но прежде чем Джон протянул руку, мистер Лаверс прижал папку ладонью. – Я могу рассчитывать на конфиденциальность? Информацию о клиентах я имею право не передавать даже полиции без особого запроса.

Джон не спешил взять папку, он поднял взгляд на стоящего подле него мужчину – долгий глубокий взгляд:

– Вы думаете, я не знаю владельца камня? – в отличие от руководителя аукциона Джон помнил каждого покупателя содержимого кружевной шкатулки. – Если Вы хотите, чтобы я нашел пропавший камень, Вы должны рассказать мне абсолютно все, даже то, что Вы не решаетесь упомянуть полиции. Иначе зачем Вы меня пригласили?

Ладонь Лаверса медленно сползла с папки, и он, удалившись к своему месту, тяжело опустился на стул.

– Ладно.

Воцарилось молчание. Джон изучал содержимое папки. После долгой паузы мистер Лаверс произнес еще тише:

– Дело в том, что случай не совсем страховой. Я должен либо вернуть чек, либо предоставить законную покупку лорду Хавизу, а между тем страховая компания ждет результатов официального расследования и не торопится возмещать ущерб. А я? – голос немного возрос. – Что, должен выплачивать эти деньги из своего кармана? Вы представляете, о какой сумме идет речь?!

– Представляю, – спокойно кивнул Джон, не отрывая взгляда от содержимого папки.

+++

– Джонсон! – лорд Хавиз рассеяно оглядывался по сторонам.

– Да, сэр? – раздалось рядом.

– Где мои теплые тапочки?

– Я положил их на камин, как Вы распорядились. Желаете переобуться? – Джонсон стоял у двери, не торопясь идти за тапочками.

Адмирал сам прошел к камину и положил ладонь на полку над ним, высокий рост позволял ему сделать это с легкостью. Он задумчиво смотрел на пламя в очаге, выставив одну ногу вперед, все еще не сменив охотничьего костюма, в котором то ли по рассеянности, то ли в надежде, что запланированное еще состоится, пробыл весь день.