Тайна тевтонского замка
Шрифт:
— В общем-то, похож, — Маша скептически оглядела Готтлиба. — Может, и пройдём паспортный контроль. Наше счастье, что не биометрика.
Телефон снова зазвонил.
— Это Александр, — удивилась Маша, взглянув на экран смартфона, — странно, он обычно спит в это время. Да, Саша, привет, — ответила она на вызов.
— Привет, Маша! Извини, ночью был в дороге, не мог ответить. От всей души поздравляю тебя!
— С чем?
— С выходом замуж, конечно! — воскликнул Александр. — Или ты уже настолько вжилась в роль замужней женщины, что позабыла о счастливом событии, случившемся всего
— Спасибо, Саша! Просто засуетилась немного.
— Понимаю, медовый месяц и всё такое, — проговорил Александр. — Получается, что тебе сейчас некогда заниматься брошюрой, заказанной ветеранами?
— Ну, почему же, — осторожно ответила Маша, — верстаю понемногу. А что, у тебя есть какая-нибудь интересная информация?
— Есть кое-что, но не знаю, интересно ли это тебе?
— Так поделись, а я подумаю.
— В общем, ты меня заинтриговала этой троицей, пропавшей без вести из Мариенбурга в марте 1945-го. Я покопался ещё немного в архивах и выяснил следующее: немцы проводили тогда в стенах замка некий эксперимент. Его назначение мне непонятно. Какая-то оккультная муть. Все трое офицеров СС принимали непосредственное участие в операции, а руководил ею штандартенфюрер СС Людвиг фон Мирбах. Техническую подготовку осуществлял профессор Ламмерт. Его обгоревший труп был извлечён из-под обломков замка, а вот у Людвига фон Мирбаха совсем другая судьба. В документах сказано, что он погиб во время бомбардировки, но мне удалось выяснить, что это не так. — Александр помолчал, а потом спросил: — Так что? Это интересная информация?
Маша ответила не сразу. Какая-то смутная тревога шевельнулась в душе, тронула холодными пальцами сердце, заставив его биться чаще. Она взглянула на замершего в ожидании Готтлиба, вздохнула и произнесла безразличным тоном, едва сдерживая волнение:
— К брошюре это не имеет никакого отношения, но я с удовольствием послушаю продолжение этой занимательной истории.
«Ого! — подумал Александр. — Значит, это не простое стечение обстоятельств, и Маша крепко сидит в теме. Хотелось бы знать, что ей известно, а главное — откуда». Но вслух он сказал:
— Продолжение весьма банально. Выжившим Людвигом заинтересовались советские компетентные органы, занимающиеся расследованием преступлений нацистов. Да только его так приложило головой о каменную стену во время бомбардировки Мариенбурга, что бывший штандартенфюрер тронулся умом и ничего, кроме бессвязных фраз, не выдавал. Тогда его провели в документах как погибшего и определили под чужим именем в закрытую психиатрическую лечебницу. Приставили человека, чтобы круглосуточно вёл записи сумасшедшего бреда, надеясь выудить интересующую информацию.
— И как? — не утерпела Маша. — Узнали что-нибудь?
— А что должны были узнать? — задал каверзный вопрос Александр.
— О преступлениях, совершавшихся в замке, — Маша ловко выскользнула из ловушки. — Ты же сам сказал, что он руководил какой-то операцией.
— Вроде бы ничего важного узнать не удалось. На фоне более значительных дел типа поиска скрывшихся главарей нацистов и украденных ценностей интерес к фон Мирбаху угас. Его продержали ещё несколько лет в психушке, а потом отдали досматривать жене и сыну. Всё семейство
Александр замолчал.
— И всё? — разочарованно спросила Маша.
— В общем-то, всё, — подтвердил мужчина. — Но на всякий случай я кое-что выяснил. Спроси у своих заказчиков-ветеранов, вдруг им будет интересно. В городе Шверин, столице Мекленбурга-Передней Померании, живёт внук того самого фон Мирбаха. Насколько я знаю, сразу после смерти отца он принял на себя заботу о деде. Занимался его лечением, возил по разным врачам. Старик по-своему любил внука и плотно общался с ним. Тому удалось найти подход к сумасшедшему деду. Может, внуку есть, чем поделиться.
— Хорошо, Саша, спасибо тебе большое за потраченное время, я обязательно уточню у заказчиков, — уверенно соврала Маша, замялась на пару секунд, а потом спросила: — А ты случайно не видел в архивах фотографий двух других офицеров, о которых я спрашивала — Райнера Штольца и Мартина Вебера?
— Случайно видел и даже сохранил себе. Но ты просила только Дитмара Лемана, вот я и не стал заниматься самодеятельностью.
— Сбрось мне, пожалуйста, — попросила Маша. — А с меня будет три похода в ресторан.
— Ну уж нет! — рассмеялся Александр. — Хочешь, чтобы я стал толстым и некрасивым? Лучше сходим в театр.
— Как скажешь, — согласилась Маша. — Сам выберешь, в какой.
— Договорились. Тогда пока. Фотки я сейчас пришлю.
Александр отключился, а Маша с улыбкой взглянула на Готтлиба:
— Кажется, появился новый след. Один мой знакомый, проживающий в Германии…
— Это он сейчас звонил? — неожиданно прервал её Готтлиб. — Вас что-то связывает? Чувства? Отношения?
— С Александром? — Маша с недоумением уставилась на рыцаря, а потом рассмеялась: — Да он мне в отцы годится! Мы с ним просто приятели! Лет пять как дружим!
— Между мужчиной и красивой женщиной не может быть дружбы, — хмуро заметил Готтлиб.
— Это я-то красивая? — воскликнула Маша. — Таких, как я — сотня на квадратный метр.
Она поморщилась, спохватившись, что ответила словами Трошкина.
— Неправда, — произнёс рыцарь. — Ты — прекрасна. И уверен, что не один я это вижу.
— Готтлиб! Если я правильно поняла — ты ревнуешь и делаешь мне комплименты!
Маша невольно покраснела от удовольствия. Надо же! Она чувствовала, что Готтлиб к ней неравнодушен, но приписывала это благородству характера и сочувствию, которое накопилось в нём за годы наблюдения безобразной сцены с Кириллом. А оказывается, всё гораздо сложнее.
— Извини, что перебил тебя. Я не ревную. К сожалению, не имею на это права, — произнёс мужчина. — Продолжай, пожалуйста.
— Хорошо, — согласилась Маша. — Так вот, Александр, так зовут моего знакомого, узнал, что Людвиг фон Мирбах, занимавшийся отправкой офицеров в будущее, не погиб, а долго жил после войны под чужим именем…
— Я помню этого человека, — кивнул Готтлиб. — Он давал напутствие подчинённым. Мне приходилось неоднократно слушать его. Но мы не придавали персоне фон Мирбаха особого значения, считая, что важны только трое, ушедшие в будущее.