Тайна тевтонского замка
Шрифт:
— Хорошо, — Готтлиб устало вздохнул, — делай, как считаешь нужным. Я в этом мало понимаю.
Маша внимательно посмотрела на него.
— Готтлиб, я не узнаю тебя. — Она взяла рыцаря за руку. — Что случилось? Ты сам не свой после того, как мы побывали в резиденции ордена. Это из-за того, что пришлось расстаться с мечом и одеждой?
— Одежду не жаль, а мечом я вынужден был пожертвовать ради получения нужной информации. Тяжёлый шаг, но дело не в этом. — Мужчина прижал Машину руку к губам. — Мне всё не даёт покоя то, что сказал брат Стефан. Ну, по поводу слов Папы о… сама понимаешь. Вероятно, брат Стефан ошибся или что-то неправильно
— Вот ты о чём! — воскликнула женщина. — Сказал бы сразу. А то сидишь хмурый, как туча. Сейчас мы тебя успокоим и выведем брата Стефана на чистую воду за его клевету в адрес уважаемого духовного человека. Интернет нам обо всём расскажет.
Она склонилась над смартфоном, вбивая в поисковик нужные фразы, а потом принялась пролистывать полученные ссылки. Чем больше Маша читала, тем мрачнее становилась. Наконец она виновато взглянула на Готтлиба:
— Извини, но брат Стефан не ошибся. Более того, он сказал лишь малую часть.
— Что ты нашла?
— Поверь, тебе это лучше не читать. — Маша отключила экран и спрятала смартфон в сумку.
— Нет, позволь мне увидеть собственными глазами. — Готтлиб протянул руку.
— Ладно, — вздохнула женщина, доставая смартфон и открывая нужную страницу. — Я тебя честно предупреждала.
Готтлиб принялся сосредоточенно читать, хмурясь всё сильнее и сильнее. Он медленно пролистывал страницу, возвращал текст обратно, словно хотел выучить его наизусть.
— Скажи, — обратился он к Маше, — а это не может быть ложью?
— Вряд ли, — пожала она плечами, — слишком рейтинговое информационное агентство. К тому же не они одни цитируют слова Папы. Вот ещё, — женщина открыла страницу другого сайта, — и здесь тоже.
— Хорошо, я понял. — Мужчина вернул Маше смартфон и задумался. — Не знаю, есть ли ещё смысл нам ехать в Остров.
— Что значит, есть ли смысл? — удивилась Маша. — А поиски последнего ключа?
— Я опоздал, Маша, провалил свою миссию, — горько усмехнулся Готтлиб. — Судя по всему, апокалипсис уже начался.
— С чего такие мысли? Из-за слов Папы? Но ведь брат Иоганн говорил о считанных днях, а ваш духовный глава уже не первый год высказывает такие мысли. Вот, посмотри на даты.
— Не первый год? — растерянно спросил Готтлиб. — И мир не перевернулся?
— Как видишь, — улыбнулась Маша. — Так что соберись и морально готовься к поездке в Остров, а я пока размещу объявление в группе.
Маша ошиблась в сроках. Не к вечеру, а буквально через два часа у неё уже было несколько сообщений о вдове, приехавшей в Остров из Литвы в начале двухтысячных. Некоторые она сразу отмела, догадавшись, что пославшие их люди соблазнились обещаниями награды, не обладая при этом нужной информацией. А вот с одной женщиной завязалась активная переписка. Она когда-то жила в доме по соседству со старушкой, к которой вернулась дочь, похоронившая мужа. Дочери на тот
— В общем, все дороги ведут в Остров, — ободряюще улыбнулась Маша Готтлибу.
Они уже давно ушли из ресторана, немного побродили по Вене, а сейчас сидели в обнимку на скамейке в парке Бурггартен возле пруда с фонтаном, где древнегреческий Геркулес под успокаивающее журчание воды раскрывал пасть льву. Маша поблагодарила женщину, перечислила ей обещанную сумму и задала в смартфоне маршрут из Вены к Острову.
— Мама дорогая! — воскликнула она. — Всего-то полторы тысячи километров, и третий ключик, возможно, очутится у нас в кармане. Точнее, у тебя. Миссия окажется выполнима. Заграждающая печать и ключи не достанутся нацистским диверсантам, апокалипсис не наступит, и… Кстати, — она взглянула на рыцаря, — что произойдёт после этого?
— Маша, — Готтлиб взял её за руку. — Как только апокалипсис будет предотвращён, передо мной откроется выход обратно, к ожидающим меня братьям.
— И ты… уйдёшь?
— Я должен уйти, — кивнул Готтлиб.
— Почему? А как же твоя любовь ко мне?
— Она вечна, Маша, и никогда не угаснет. — Рыцарь прикоснулся губами к Машиной щеке. — Ты — единственная до самой смерти.
— Тогда почему ты должен уйти? Разве нельзя остаться? — Женщина заглянула в его глаза. — Здесь, со мной.
— Помнишь, я говорил тебе, что капитул поначалу отверг мою кандидатуру, посчитав, что чувства к тебе могут помешать делу? — Готтлиб говорил тихо, с нескрываемой грустью в голосе.
— Да, но капитул же потом и одобрил! — воскликнула Маша.
— Одобрил, только с одним условием.
— Каким?
— Обязательного возвращения. Я дал слово чести и присягнул на алтаре перед крестом, что вернусь в случае успеха.
— Дал слово? И всё? — удивилась Маша. — Разве ты не можешь его нарушить ради собственного счастья?
— Нарушить слово чести, данное перед распятием? — Готтлиб в волнении поднялся со скамейки. — Как такое возможно? Кем я стану после этого? Не рыцарем, не мужчиной, не человеком чести, а кем? Даже ты перестанешь уважать меня и вскоре отвергнешь с презрением. Ты потеряешь веру в мои слова — ведь отрёкшийся однажды легко отречётся и во второй, и в третий раз.
— А как же я? — воскликнула Маша. — Останусь одна-одинёшенька? Из-за какого-то слова? Несколько дней счастья — и всё?
— Прости, но я не смогу поступить иначе. — Готтлиб сел рядом и обнял её. — Я связан обязательством.
— Да, конечно! Бросишь меня и отправишься к себе! — Маша высвободилась из его объятий. — Ах, какой герой барон Готтлиб фон Зальм! Спас человечество и не нарушил слово! Тебя начнут восхвалять, воздавать почести! Все молодые фрау из хороших семей будут мечтать выйти за тебя замуж! На этом твоя любовь ко мне закончится, и начнётся новая спокойная жизнь. Будешь детишкам рассказывать, как спасал мир от апокалипсиса, и с печалью в глазах вспоминать женщину из будущего, подарившую тебе несколько незабываемых дней.