Тайна тевтонского замка
Шрифт:
— Не говори так. Пожалуйста, — Готтлиб умоляюще взглянул на неё. — Я люблю только тебя. Для меня не существует других женщин. Поэтому я принял решение…
— Какое? — с надеждой спросила Маша.
— После возвращения перейти в священники и дать обет безбрачия.
— Это ужасно, Готтлиб!
— В данной ситуации это будет самый правильный выход, — мягко ответил он. — Я не вижу себя в мирской жизни без тебя, поэтому…
— Идёшь на жертву, — закончила за него Маша. Она вздохнула: — Неужели нельзя было обойтись без алтаря и слова чести?
— Так решил капитул. Иначе он послал бы сюда другого брата.
— Что-то мне уже не хочется искать третий ключ. — Маша прижалась к груди Готтлиба. — Может, ну его?
—
— А так погибну только я одна, — прошептала Маша. — Если ты исчезнешь из моей жизни.
* * *
В Остров они прибыли утром, спустя две ночи и длинный день после выезда из Вены. Город встретил их мягким золотистым теплом уходящего лета, неторопливым движением машин на чистых улочках и великодушным провинциальным спокойствием.
— До чего же здесь хорошо! — Маша вышла из автомобиля и сладко потянулась. — А воздух — дышать не надышаться! Нет, что ни говори, а на родной стороне лучше всего. Хватит с меня этого путешествия по Европе. Да, везде чистенько, красивенько, но как-то душа не лежит, словно видит красочные невкусные обёртки от конфет. А что внутри?
— Ты права, — Готтлиб подошёл к ней сзади и обнял. — Здесь красиво и хорошо по-настоящему, без лишнего антуража.
Они стояли на берегу реки, неспешно катящей свои воды мимо покрытых зеленью берегов, и голубое небо с плывущими облаками отражалось в зеркальной поверхности.
— Остров на реке Великая! Звучит, как торжественная музыка.
Судя по всему, они находились в центре городка. Напротив площади с клумбой для разворота автомобилей заманчиво белел собор в русском стиле, дорожка мимо него вела к висячему цепному мосту через реку. Мост соединял город с маленьким островком, утопающим в зелени, посреди которой возвышался ещё один белёный храм с зелёными куполами.
— Давай пройдёмся по мостику! — Глаза Маши заблестели, как у ребёнка, увидевшего новую яркую игрушку. — Я читала, что висячие цепные мосты — это одна из главных достопримечательностей Острова. Им знаешь сколько лет! — Неожиданно она взглянула на Готтлиба и засмеялась.
— Что тебя рассмешило? — удивился он.
— Да ведь они твои ровесники! Тоже родом из девятнадцатого века. Но выглядите вы весьма неплохо!
— Спасибо за сравнение, — пробормотал Готтлиб и следом за Машей пошёл по мосту.
Над серединой реки они остановились полюбоваться открывшимся шикарным видом.
— Ещё одна церковь? — удивился Готтлиб, глядя на возвышающийся невдалеке, на другом берегу реки, храм, обнесённый забором.
— Это и есть женский монастырь, в котором нам предстоит встретиться с женщиной по имени Раиса Макаровна, — пояснила Маша и огляделась. — Знаешь, в этом месте так остро чувствуется дыхание средневековья, словно оказалась внутри книги о временах великих князей. Сейчас зазвонят колокола, и через площадь поскачет верховой отряд витязей в кольчужных доспехах с мечами и копьями в руках. — Она улыбнулась. — Но мне нравится такая иллюзия.
Они прошли по мосту и подошли к храму.
— Церковь Святого Николая. Год постройки 1543. Ого! — воскликнула Маша, прочитав надпись на табличке, висящей на стене. — Теперь понятно, почему мне витязи мерещатся.
— Давай зайдём? — предложил Готтлиб, с любопытством заглядывая в раскрытые двери.
— А разве тебе можно? Ты же другой веры, — удивилась Маша.
— Я посмотреть хочу. Такая старая… И тёплая. — Он провёл рукой по белой стене.
Они зашли в храм, и рыцарь в нерешительности остановился у самого входа да так и остался там стоять, пока Маша разглядывала внутреннее убранство. Она невольно улыбнулась, почувствовав себя как дома. Совсем иначе, чем это было в Мариенбургском костёле среди высоких каменных
— Необыкновенное место, — заметил он. — С виду простое, даже простодушное, я бы сказал, а во всём чувствуется внутренняя сила, корнями уходящая в землю и закалённая веками.
— Как точно ты выразил мои собственные мысли. — Маша взяла рыцаря под руку.
Они снова прошлись по цепному мосту, сели в машину и отправились к монастырю. Учитывая, что он женский, решено было, что встречаться с монахиней гораздо уместнее Маше. Готтлибу оставалось лишь ожидать её возвращения.
Маша нерешительно подошла к высокому белому забору, границей отделившему людей, живущих обычной мирской жизнью, от тех, кто решил оставить ненужную суету и посвятить свою жизнь Всевышнему. Она никогда не была раньше в монастырях, а его обитательниц представляла суровыми, в чёрных одеяниях женщинами со скорбно сжатыми губами и взглядом, устремлённым вдаль. Маша не имела понятия, каким должно быть горе, или тоскливое одиночество, или глубокие внутренние убеждения, чтобы отказаться от привычной жизни и спрятаться за этим высоким забором на маленьком тихом островке посреди бушующего житейского океана. Поэтому ей было немного страшно, когда она вошла на территорию через кованые ворота, украшенные крестами. Дорожка вела к большому, видно, что недавно отстроенному храму с огромным золотым куполом и тоненькой башенкой колокольни, взметнувшейся к небу. Дверь храма оказалась закрыта, и Маша растерянно оглянулась. Рядом с величественной постройкой уютно примостилась маленькая деревянная церквушка, больше похожая на деревенский сруб, и женщина направилась к ней. Прямо в дверях она столкнулась с монахиней, держащей в руках короб со свечами.
— Ой, здравствуйте, — поздоровалась Маша.
— Спаси, Господи, — произнесла женщина, быстрым взглядом окинула её и сказала: — Я уже закрываю. Вы что-то хотели? Записочки подать или свечки поставить?
— Нет, спасибо. Я по другому вопросу.
— Какому?
— Я ищу одну женщину. — Маша с удивлением обнаружила, что монахиня совсем молодая, лет сорока, с симпатичным приветливым лицом, покрытым веснушками. — Она ушла несколько лет назад сюда, в монастырь. Её зовут Раиса Макаровна.
— А зачем вы её разыскиваете?
Монахиня заперла дверь и медленно пошла по дорожке в сторону длинного двухэтажного здания, выкрашенного в бледно-зелёный цвет. Маша последовала за ней. В памяти всплыло, как здорово Готтлиб сочинял про своего предка в резиденции ордена, и она решила тоже воспользоваться невинной ложью.
— Понимаете, они с мужем очень помогли моим родителем. Давно, ещё в Литве. У родителей отблагодарить её не сложилось, вот я и приехала, так сказать, отдать запоздалый долг. А тут выяснилось, что она всех близких похоронила и в монастырь ушла.
— Так вы к ней с хорошим делом?
— Да, поблагодарить хочу, — кивнула Маша. — Можно с ней встретиться?
— Без благословения матушки игуменьи ничего сказать не могу. Вам бы лучше с ней поговорить, — ответила монахиня, подходя к зданию. — Она сейчас в сестринском корпусе отдыхает. Я ей сообщу о вас, а вы покуда погуляйте здесь, осмотритесь.
— Хорошо, — согласилась Маша, и монахиня скрылась за входной дверью.
Ждать пришлось недолго. Маша успела лишь походить вокруг живописной часовенки, возведённой над колодцем, как из сестринского корпуса вышла невысокая женщина в длинных чёрных одеждах и направилась к ней. На вид ей можно было дать лет сорок или семьдесят — так неопределённо выглядело обрамлённое чёрной тканью лицо. Светлые большие глаза бесстрастно смотрели на Машу.