Тайна трех подруг
Шрифт:
Глава 12. Ребенок, капитан, сомнения
Светка сладко потянулась спросонья и перевела взгляд с настенных часов, показывавших восемь двадцать две, на Евгению. Та лежала, свернувшись калачиком, подтянув колени к подбородку, и смотрела на сестру своими большими карими глазами, которые казались сейчас круглыми и печальными, как у коровы, которая знает, что ее ведут на бойню.
— Ты чего такая несчастная? — весело спросила Светка. — Давно не спишь?
— С шести утра. Плохо мне.
— Ну, это не новость. Тебе в последнее время постоянно если не плохо,
— У меня кровь, — жалобно сказала Женя.
— Какая кровь, откуда? — озадачилась старшеклассница и вдруг поняла. — А-а-а! Так это у тебя месячные. Я же говорила, нет никакого ребенка. Самовнушение.
— Ребенок есть. Но, похоже, я его потеряю. Болит сильно.
Евгения страдальчески сморщила лицо и зашевелилась, устраиваясь поудобнее под одеялом. Она пыталась выбрать положение, при котором хоть немного ослабла бы тупая тянущая боль в низу живота и в пояснице. Но при каждом движении становилось только больнее и оттого страшнее: неопытная девушка не знала, чем все это может закончиться и что нужно делать в подобных случаях. Хотелось даже не заплакать, а заскулить, жалко и безнадежно, как подраненный зверек, которому не от кого ждать помощи.
Легонькая, словно невесомая, Светка в два прыжка оказалась на краешке Женькиной кровати, положила сестре на лоб узкую теплую ладошку и ласково заворковала:
— Конечно, будет болеть: нанервничалась, тяжестей натаскалась, питаешься чем попало. Ничего, я сейчас по ларькам пробегусь, апельсинов накуплю, ананасов всяких. А ты пока полежи и подумай: может, ничего страшного не произойдет, если плод не сохранится? Ты ведь даже не знаешь, как Стас отреагирует на подобную новость… А если все-таки очень-очень хочешь, чтобы ребенок дождался положенного срока, попробуй его уговорить.
— Как это?
— Нежно. С ребенком надо разговаривать. Объясни, что ты его уже полюбила и не хочешь расставаться. Попроси прощения за то, что не уделяла ему должного внимания. Пообещай, что все осознала и будешь в дальнейшем беречь себя и баловать, чтобы ему там, внутри, было комфортно. Распиши, как хорошо вам будет вместе играть, когда он родится, и каким красавцем он вырастет. В нашем случае, красавицей. Будешь ей платья и колечки покупать… В общем, вы пока пообщайтесь, а я мигом.
Вернувшись с огромным пакетом, набитым отборными фруктами, предприимчивая Светлана до самого обеда порхала вокруг нездоровой сестры. Снимала кожуру с оранжевых марокканских апельсинов, разделяла их на брызжущие соком дольки, нарезала ровными колечками бананы и чуть ли не насильно засовывала их в рот больной, находящейся на постельном режиме и принимавшей порции заморских плодов как горькую микстуру.
К двум часам Света спустилась в гостиничный бар, заказала две солянки и пару отбивных без гарнира, поела в одиночестве за столиком, а Женькины порции унесла с собой, провожаемая недоуменным взглядом официанток: они не понимали, почему клиентка попросту не заказала обед в номер. А она о существовании подобной услуги в магаданской гостинице просто не догадывалась, считая подобную роскошь прерогативой исключительно парижского «Гранд-отеля», не будучи, впрочем, при этом уверенной, что таковой на самом деле существует.
Во
— Кто там? — спросила Светка и услышала в ответ:
— Откройте, милиция.
— Минутку.
Она подождала, пока сестра выберется из-под одеяла и натянет джинсы, и только потом открыла дверь. В номер прошел высокий блондин лет тридцати с бесцветным лицом и глазами цвета осеннего неба, без приглашения уселся в кресло и приказал:
— Документы предъявите.
— Сначала — ваши, — резонно потребовала Женя.
— Капитан Татаринцев, ОБНОН, — представился мужчина. Пошарил в боковом кармане кожаной куртки, потом — во внутреннем и констатировал: — А вот удостоверение свое я, пожалуй, оставил в пиджаке.
— В таком случае мы не станем с вами разговаривать, — решительно заявила Евгения, чей низкий грудной голос зазвучал вдруг спокойно и уверенно.
— Ну что же, вы совершенно правы, — невозмутимо сказал капитан, поднимаясь. — Сотрудник милиции обязан иметь при себе документы. Значит, так, завтра в одиннадцать утра я жду вас в УВД города, кабинет номер шестнадцать. Повесточки вам выпишут.
— Но мы не можем. У нас завтра в двенадцать дня самолет, — возразили девушки.
— Это ваши проблемы.
— А если не явимся? — с вызовом спросила Светка.
— Задержат в аэропорту и снимут с рейса, — просто ответил визитер и двинулся к выходу, не глядя на сестер.
— Хорошо, — решилась Евгения. — О чем вы хотели поговорить?
— А вы не догадываетесь? — Мужчина вернулся и снова сел в кресло, вытянув вперед длинные ноги в черных тупоносых ботинках, начищенных до зеркального блеска. — Давайте побеседуем о багаже, с которым вы прилетели в Магадан из города Екатеринбурга.
— У нас не было личного багажа, — ответила Женя, положила на край журнального столика два паспорта и подала знак сестре, чтобы та не вмешивалась в разговор. — Нас попросили перевезти сумку, мы оказали человеку услугу. Вот и все.
— Евгения Дмитриевна, вы — взрослая девушка и должны знать, что перевозить чужие вещи…
— А в чем, собственно, дело?
Капитан, не сводя взгляда со своих ботинок, будто рассматривал видимые только ему одному нанесенные на них диковинные узоры, заговорил сухо, четко, протокольно, словно по бумаге читал, и скучно ему было вслух слова выговаривать да всем известные прописные истины повторять.
— Дело в том, что в данном случае услугу вы оказали наркокурьеру и таким образом стали соучастницами преступления, предусмотренного соответствующей статьей уголовного кодекса, устанавливающей наказание в виде лишения свободы на срок до пяти лет за хранение и транспортировку наркотических веществ.
— Мы понятия не имели о том, что находится в сумке.
— Что вам сказала женщина, которая просила взять багаж? Что она торгует кожей? Или лекарственными препаратами? — Милиционер вертел в руках паспорта, не раскрывая их. Его костистое лицо было лишено всякого выражения.