Тайна трех подруг
Шрифт:
Надо прокрутить все сначала. Допустим, что этот мент все же сказал правду. Он — капитан милиции, Ирина — наркокурьер. И ее арестовали в Иркутске. А до этого ей кто-то позвонил на сотовый. Кто? Какой-нибудь дружок, которого не успели замести. Может, возлюбленный. Интересно, а сама она кололась? У нее такие глаза были неестественно блестящие и очень черные, будто состояли из одних только кружочков, которые внутри зрачка. Нет, курьеры не колются, им не положено. Ей позвонил какой-нибудь шестерка. Или наоборот. Босс…
Стоп! Но ведь не только он мог что-то ей сообщить. Она-то ведь тоже могла ему сказать,
А если бы мы с Женькой присвоили багаж и распорядились товаром по своему разумению? Как бы менты доказали, что у нас она вообще была? А не менты? Впрочем, бандиты и доказывать бы ничего не стали. Тут бы и закопали, прямо в номере. Еще хуже, если местная милиция с преступниками заодно. Вот блин, влипли! Женька была права. Она всегда во всем права, потому что умнее и серьезнее. И нечего выделываться, надо постоянно оглядываться на нее всякий раз, когда я решаюсь предпринять нечто неординарное. Советоваться надо со старшей сестрой, а не самолично принимать скоропалительные решения.
С этой здравой мыслью в просветлевшей голове Светка мгновенно поступила вопреки только что принятому мудрому решению. Она машинально потянулась к телефону, набрала «02», и из трубки донеслось:
— Дежурный УВД слушает.
— Подскажите, пожалуйста, как позвонить капитану Татаринову?
— Вы хотели сказать, Татаринцеву? Он в отпуске.
— А не может он, находясь в отпуске, выйти на работу по делу?
— Ну, если не улетел на материк, то может. Я дам вам номер его служебного телефона, прозвоните и узнайте.
И пока дежурный листал свой справочник, Светка спросила:
— Скажите, а он — такой высокий, красивый и светлый?
— А у нас, девушка, все высокие и красивые, а главное, белые и пушистые, — хохотнул дежурный и продиктовал номер телефона.
— У Татаринцева кабинет номер шестнадцать?
— Почему шестнадцать? — удивился невидимый собеседник. — Двадцать восемь.
— А в шестнадцатом кабинете занимаются наркотиками?
— Почему наркотиками? — снова удивился дежурный. — Что-то вы, девушка, все напутали. — И повесил трубку.
Телефон в кабинете Татаринцева не отвечал. Светка послушала немного длинные гудки и повернулась к Жене равнодушным взглядом уставившейся в экран телевизора.
— Липовый этот мент был! Просто знал фамилию сотрудника отдела по борьбе с наркотиками или как там называется этот отдел, вот и все. Теперь местные бандиты получат сумку, а потом уберут нас как ненужных свидетелей.
— Зачем он тогда вообще стал бы о наркотиках говорить? Сказал бы, что его жена, сестра, подружка, или кто-нибудь еще, отстала от рейса в Иркутске и просила забрать ее сумку. Куда как проще. Слушай,
Женька встала, влезла в тапочки, которые они взяли с собой из дома одни на двоих, и ушла в ванну. И тут же вышла оттуда, держа в руках хлопчатобумажные трусики сестры, снятые со змеевика, где они сушились после стирки.
— Что это такое? — Она вертела крошечный белый треугольник и похихикивала: с внутренней стороны бикини был нашит квадратик голубой бязевой ткани.
— Это я карманчик присобачила, — смутилась Светка. — Я в него двести долларов на всякий случай заныкала. Мама говорила, это лучший способ перевозки денег.
— Да уж. Однако для тех сумм, которые перевозила в свое время она сама, карманчик, наверное, требовался гораздо больших размеров, — усмехнулась старшая сестра.
— Жень, а можно я сдвину наши кровати?
— Двигай, если охота. Я больше тяжести таскать не намерена.
Неугомонная девчонка наглухо задернула шторы, подтащила одну кровать к другой, а тумбочку — к двери.
— Шкафом бы еще подперла, — проворчала Женя, укладываясь в постель.
Впрочем, ей и самой было неуютно и тревожно на душе. А Светка, свернувшись калачиком под верблюжьим одеялом и не решаясь придвинуться ближе к сестре, чтобы не потревожить ее сна, в который та провалилась мгновенно, снова принялась размышлять.
Кто покинул их номер полчаса назад? Настоящий капитан милиции или член бандитской группировки? Любительница загадок больше склонялась к последнему варианту. Что там было в этой сумке? Героин, кокаин, всего лишь марихуана? И сколько? Килограмм, два? Не полностью же сумка была забита наркотиком.
Но в любом случае эта отрава распространится по городу, и тысячи подростков, подсевших на иглу или пока только покуривающих травку, получат свою порцию дурмана. А кто-то вколет самую первую дозу и тем самым ступит на дорогу с односторонним движением, ведущую к медленной, но неизбежной смерти, которую называют белой. И виновата в этом будет обычная екатеринбургская школьница, доставившая смертоносное зелье к месту назначения и собственноручно вручившая квитанцию на его получение распространителям. Это и из-за нее, Светки, в том числе, будут совершаться преступления, гибнуть дети и страдать родители…
На том свете, когда она предстанет перед Богом, Господь спросит: что же ты наделала, девочка? А она ответит: я же ничего не знала, это все произошло по неведению, по недомыслию. «А потом, когда ты все уже поняла, что же ты не исправила положения?» — Вкрадчивый величественный голос так явственно зазвучал в ушах юной авантюристки, что она затрясла головой, отгоняя наваждение.
В конце концов, каждый сам выбирает свою судьбу. Они вот с Женькой не колются! А если кто-то хочет похоронить себя раньше времени, то это его собственный выбор. И лично она, Светка, тут ни при чем. Она на чужом горе не наживалась и никого не соблазняла белым порошком забвения. Может, это Бог нарочно послал землянам новое искушение: кто не устоит, того ждет погибель. Так сказать, естественный отбор… Ну да, отбор. Только не естественный. Разве двенадцатилетние дети понимают, что творят? Господи, а они с сестрой в свои шестнадцать — восемнадцать разве осознали до конца, что натворили?