Тайна Урулгана

Булычев Кир

– Держите его! – крикнул Андрюша. Но было поздно.

Японец выбежал из корабля.

Дуглас, побежавший было следом, остановился, не решившись преследовать японца в буреломе.

* * *

Напоив тунгусским спасительным чаем пришельца, которому вовсе не стало от этого лучше, Пегги занялась ушибами и травмами своего Андрюши. Ее повышенное к нему внимание вызвало у Вероники усмешку и некоторую, как ни странно, ревность. Хоть

ей и дела не было до тщедушного студента, а тем более до амуров служанки, интересы которой в Лондоне не поднимались выше полисмена, что стоял на углу их улицы, в отношениях Андрюши и Пегги злило проклятое и недостижимое бескорыстие, к которому внутренне стремится каждая женщина и тем более, чем она красивее, желаннее и предпочтительнее как объект обладания.

Прибежала Ниночка. Она опоздала, она ушла далеко, размышляя о том, каким завтра станет свободный мир. А когда вернулась к костру, то встретила там Мюллера и Дугласа, рассказавшего о злодейском нападении японца на инопланетянина. Ниночка возмутилась этим коварством и испугалась – от жизни Рона зависела судьба Земли.

Увидев совершенно обессилевшего, серого астронавта, Ниночка вдруг поняла, что нападение маркиза – последняя капля, переполнившая чашу терпения астронавта, соломинка, как говорят англичане, сломавшая спину верблюду.

Этот человек уже никогда не полетит к звездам и никогда не приведет с собой сверкающие корабли галактической справедливости.

Даже ее малого медицинского опыта было достаточно, чтобы понять: Рон умирает, как умирал только что капитан Смит, потому что у него нет сил более жить.

И потому, выйдя со всеми остальными из корабля, Ниночка отстала от них и остановилась в одиночестве. Голоса людей удалялись к лагерю, они оживленно обсуждали события и пугались каждого куста – нет ли за ним японца.

Когда голоса стихли, Ниночка повернулась и решительно вошла в корабль.

Стоило ей сделать два шага внутри него, как она натолкнулась на невидимую, теплую, чуть упругую непроницаемую стену.

Она не удивилась, потому что, отправляя людей в лагерь, Рон сказал, что он примет меры, чтобы никто не мог войти в корабль без его разрешения.

– Это я, – сказала Ниночка, уверенная, что астронавт ее слышит. – Мне нужно поговорить с вами. Это очень важно. Я не займу много вашего времени.

– Мне плохо, – ответил голос у нее в голове. – Может быть, завтра?

– Завтра может не быть, и вы это знаете лучше меня, – сказала Ниночка твердо.

Она знала, что не уйдет, пока астронавт не впустит ее. И он понял это. Стена пропала. Ниночка вошла в корабль.

Инопланетянин устроился на кресле. Он был одет – силовое поле окружало его, поскольку чисто физический страх боли и смерти не покидал его. И угрозу, исходившую от людей, он видел во всем – даже в глазах этой девушки, даже в мягких движениях рук Пегги.

– Говорите, – сказал он, когда Ниночка остановилась на пороге.

– Я

много думала, – сказала она.

– Говорите. И короче. У меня на счету каждая минута.

– Именно об этом я и хотела говорить. Я буду откровенна. Я имею медицинское образование.

– Неоконченное, – сказал Рон. Он порой проявлял информированность, куда превышающую разумные возможности.

– Мне очень грустно говорить об этом, – продолжала Ниночка, глядя прямо в глаза пришельцу, – но я боюсь, что вам не удастся вернуться к себе.

– Вы думаете, я умру?

– Вы умрете очень скоро.

– Зачем вы мне это говорите?

– Потому что это трагедия для меня и для всей Земли. Потому что я возлагала на вас все свои надежды, но вы их не оправдали. Нет, не улыбайтесь. Вы лишь оружие в руках природы. А я обязана использовать его. Пока злобные силы реакции не сделали этого.

– Простите, – голос Рона был еле слышен, – под злобными силами вы имеете в виду маркиза Минамото?

– Разумеется. Вы понимаете, зачем ему нужен дупликатор? Для того, чтобы японские империалисты могли расширить свою империю. Вы знаете, как они захватили Корею, разгромили отсталый Китай, как они нанесли удар царскому самодержавию…

– Простите, но мне не приходилось еще читать об этом.

– Неважно. Можете мне поверить.

– Вы опасаетесь, что японец…

– Дело не в японце. Он не главная опасность. Главная опасность – царское самодержавие. Наша страна, я должна сказать вам, это тюрьма народов, это грандиозная машина угнетения, разрушить которую наша с вами задача. Я была уверена, что вы это сделаете, когда приведете с собой своих друзей. Теперь же я поняла – я не могу на это надеяться…

– Вам тоже нужен дупликатор? – спросил астронавт.

– Да, вы должны отдать его.

– И умереть здесь?

– Вы все равно умрете. Не здесь, так в пути. Лучше, как говорили древние, синица в руках, чем журавль в небе. Синица – это маленькая птичка…

– А журавль – большая.

– Правильно. Имея дупликатор, я смогу связаться с моими товарищами по подполью. И все начнется на новом уровне. Мы наладим производство патронов, мы будем делать золото, чтобы финансировать наши боевые организации, мы сможем делать подложные документы… И, будьте уверены, ваша жертва будет не напрасной. В освобожденной России вам будет поставлен монумент.

– Вот это лишнее, – сказал печально Рон. – И я не вижу большой разницы между вашими намерениями и намерениями японца, который бил меня. Он хочет убивать людей ради своей идеи, вы – ради своей.

– Весь вопрос в том, кого убивать.

– Для меня это вопрос риторический, потому что я не имею возможности сравнивать. Я здесь слишком недолго. И, кроме того, меня смущает сам принцип разговора со мной. Собираясь убивать иных людей, вы намерены начать почему-то с меня, который не сделал вам ничего дурного.