Тайна Верховной жрицы
Шрифт:
— Пригласи, — кивнул Альберг, со вздохом откладывая бумаги.
Посмотрел на часы — без четверти одиннадцать, а вроде бы только-только сел поработать. Время летит…
Взгляд императора скользнул по серым шторам, тусклым рамкам, белесым обоям.
«Безвкусица-то какая», — подумалось императору.
Он будто только сейчас по-настоящему увидел, как выглядит кабинет, доставшийся от отца. На полках и тумбах хранилось столько ненужных книг, пошлых вазочек, бездарных статуэток, что хотелось скинуть все это в огромный мешок и разом выбросить.
И воздух! Воздуха не хватало. Туманная серость словно пронзила все помещения дворца. Поглотила, впитала, оплела.
При мысли о родителях, погибших семь лет назад, на душе по обыкновению стало тревожно. Снова полезли воспоминания, как в тот злополучный вечер вся императорская семья (мать, отец, младший брат с женой и сам Альберг) направлялась в оперу. Альбергу полагалось ехать не столько в развлекательных, сколько в воспитательных целях. Отец надеялся, что если его сын будет чаще появляться на публике, то страх перед толпой отступит.
Но буквально перед самым отъездом поступило известие: его друг, впоследствии получивший имя Эр, был ранен на дуэли. Стрелялся с поручиком, позволившим себе фривольные высказывания в адрес его невесты. Положение товарища казалось серьезным, и отец разрешил Альбергу остаться у постели больного.
Кто же знал, что все так обернется?
Карета, в которой находился император с супругой, оказалась заминирована. Как только повозка отъехала от ворот дворца, раздался взрыв.
По счастью вторая бомба, предназначавшаяся для брата и его жены, не сработала. Их карету лишь перевернуло ударной волной, но пассажиры остались невредимы.
В один день Альберг не только потерял родителей, но и был вынужден принять то, чего так страшился — стать императором.
Не легче пришлось и дуэлянту: он не смог бросить друга в беде и согласился на пост советника, что в свою очередь потребовало расторжения помолвки с возлюбленной.
По иронии судьбы, невеста, узнав о выборе Эра, ушла к тому нахальному поручику, невольно спасшему жизнь Альберга.
— Благодарю, что согласились принять, — в кабинет вошел министр внутренних дел. — Прошу покорнейше простить, что беспокою в столь поздний час…
— К сути, — император прервал поток бессмысленных словес.
— Да. Простите, — еще больше стушевался министр. — Я обязан доложить, что несколько часов назад были пойманы савенийские заговорщики. Они являются организаторами народных волнений. В частности, не далее как сегодня днем во время посвящения Верховной жрицы, на площади перед Собором некто, как позже выяснилось, двадцатисемилетний уроженец Савении, залез, простите, на памятник и с него выкрикивал антиправительственные лозунги, агитируя толпу выступить против военного налога. Смутьян был схвачен и доставлен в полицию вместе с другими активными горожанами. Однако, невзирая на арест, к вечеру народные волнения усилились. Толпа, по примерным подсчетам около двухсот человек, собралась на центральной
— Что им нужно? — спокойно и с некой долей раздражения поинтересовался император.
За сегодняшний день мозг слишком устал и просто физически отказывался думать над очередной проблемой. Все, чего хотелось: выпить чаю с лимоном и лечь спать.
— Требуют отмены военного налога, Ваше Величество. Мы оперативно выставили кордон, задерживаем самых активных горожан и отправляем в участок, но демонстранты прибывают. Стали подтягиваться агрессивно настроенные группировки молодых людей, многие из них вооружены.
— Разрешаю использование усыпляющей магии. Самое главное — не допустить кровопролития. Все должно пройти молниеносно. В столь неспокойное время не должно давать народу пищу для волнений.
— Как прикажите, — с легкой долей недовольства отозвался министр. Он рассчитывал, что император проявит больше заинтересованности.
— Разрешите высказать мнение, Ваше Величество?
— Да?
— Мне думается, необходимо усилить меры безопасности и, по возможности, провести проверки с целью обнаружения подпольных группировок. Вероятнее всего савенийцы замышляют разжечь гражданскую войну.
— Вы преувеличиваете угрозу, — отмахнулся Альберг. — Военные действия всегда идут рука об руку с недовольствами народа. Я был готов к такой реакции со стороны подданных.
— Прошу вас, поверьте моему опыту: то, что сейчас творится на улице — это лишь первый сигнал. Если мы не выявим организаторов — дело может закончиться народным бунтом.
Министр хотел добавить что-то еще, но в этот момент в кабинет ворвались две хохочущие белокурые девчушки-близняшки пяти лет. Маленькие, пухленькие, в светлых пышных платьях и рюшах, девочки выглядели до того умилительно, что морщины на лбу императора невольно разгладились, а хмурый вид сменился теплой улыбкой.
Близняшки с радостным визгом залезли на колени императора.
— Дядюшка, дядюшка, — болтали они, обвивая шею Альберга маленькими ручонками.
Следом вбежала толстая нянюшка, а за ней степенно вошла жена брата — красавица-графиня. Она поприветствовала императора и министра, после чего наставительно одернула девочек.
— Вы видите: государь работает, у него важный посетитель. Нельзя врываться в кабинет Его Величества без стука.
Девочки лишь лукаво поглядывали на маменьку, а сами крепче прижимались к дяде.
— Полноте браниться, моя дорогая, — с усмешкой отозвался Альберг. — Разве столь прелестные создания могут помешать мне? К тому же, на сегодня я закончил с делами.
Это был знак для министра, и тот к своему недовольству был вынужден откланяться.
Император подхватил девочек на руки, закружил с ними по кабинету, а затем звонко расцеловал племянниц в щеки.
Девчушки наперебой рассказывали дяде о новой шалости, которую проделали с нянюшкой, а тот смеялся, любуясь жизнерадостными девчушками.