Тайна выеденного яйца, или Смерть Шалтая
Шрифт:
— Так вы собираетесь рассказать мне, где находится этот Макс Зоткин, если его нет в тюрьме?
— Нет, — задумчиво ответил Джек, — и, если повезет, постараюсь, чтобы никто об этом так и не узнал.
У Мэри зазвонил телефон. Она схватила его, посмотрела на номер, выслушала Бейкера и отключилась.
— Новости?
— Можно сказать и так. Бесси Брукс. Ее взяли, когда она пыталась сбежать из суиндонского отеля, не заплатив. В полдень ее привезут в Редингское управление.
Глава 33
Что
МЕДВЕДЯМ ОФИЦИАЛЬНО РАЗРЕШЕНО ГАДИТЬ В ЛЕСУ
Согласно принятому вчера биллю «О создании приемлемых условий для социализации медведей», медведям больше не вменяется в обязанность жить в городских домах, выделенных им властями. Новый закон был встречен медвежьим населением Рединга с распростертыми лапами. «Мы счастливы, — заявил Гас Косолапс, муж и отец семейства. — Больше не надо торчать в городе, мы уходим в лес!» Медведям будут выделены участки в Андерсеновском лесу, где семьи человекоподобных медведей смогут жить в маленьких коттеджах, совершать долгие прогулки и есть овсянку».
Джек одновременно нажал две кнопки «запись».
— Это запись допроса мисс Бесси Брукс. Время — двенадцать часов двадцать минут. Допрос ведет инспектор Джек Шпротт. Также присутствуют сержант Мэри Мэри, констебль Канн де л'Абр и адвокат мисс Брукс, Сеймур Долгоносик.
Он взглянул на Бесси. Та угрюмо буравила взглядом стол.
Бесси, привлекательной брюнетке ростом не меньше шести футов и одного дюйма, было двадцать с небольшим. Темно-карие глаза ее покраснели от слез, а дорогое платье помялось и испачкалось. Она не поднимала головы, не смотрела на полицейских, и пачка сигарет, выложенная Джеком на стол, оставалась нетронутой, хотя, судя по едва заметным пятнам на пальцах, девушка была курящей.
Сеймур Долгоносик, коротышка с тщательно зализанными назад волосами, бесстрастно наблюдал за процедурой допроса из недр костюма, который уже много лет назад мог бы считаться оскорблением человеческого достоинства.
— Мисс Брукс, вас доставили сюда для допроса касательно убийства некоего Шолти Алоизия Болтая. Вы не обязаны ничего говорить. Но если сейчас вы не скажете того, на что могли бы сослаться потом, это может повредить вашей защите в суде. Все сказанное вами может быть использовано против вас. Вы понимаете?
Бесси Брукс еле заметно кивнула.
— Мисс Брукс…
Но Сеймур Долгоносик перебил инспектора:
— Моя клиентка готова отвечать на ваши вопросы, но она ощущает, что с ней обходятся как с преступницей. Она хочет, чтобы вы знали: она горячо любила мистера Болтая и понятия не имеет о том, кто его убил.
Джек пропустил слова Долгоносика мимо ушей.
— Не могли бы вы поведать нам, где провели ночь с девятнадцатого на двадцатое число нынешнего месяца?
Бесси не отвечала. Сеймур Долгоносик протянул ей платок — слишком
— Ваш ответ поможет полиции, но у вас есть право на молчание. Вы желаете воспользоваться своим правом?
Она подняла голову и посмотрела сначала на Джека, потом на Мэри. Глаза в потеках туши были полны слез.
— Он очень мучился? — тихо спросила она.
— Вряд ли, — бесстрастно ответила Мэри.
Джек положил перед ней на стол снимок, запечатлевший Бесси вместе с Шалтаем. Она чуть помедлила и взяла его.
— Откуда это у вас?
— Фотография стояла на столе у мистера Болтая.
По лицу девушки промелькнула улыбка: раз он поставил ее фото на столе, значит, довольно сильно любил ее. Она погладила пальцами лицо Шалтая на снимке и снова заговорила, но на сей раз ее голос звучал увереннее.
— Это Вена. Июнь прошлого года. — Бесси тоскливо вздохнула. — Шолт ездил туда по делу. Продавал несколько тысяч тонн всебякистанского порошкового быстросупа. Он спросил меня, не хочу ли я поехать с ним.
Она наклонила голову набок, погружаясь в милые воспоминания о поездке.
— В тот вечер, когда был сделан этот снимок, мы с ним ходили в оперу на «Мадам Баттерфляй». В первом акте тенор, исполнявший партию лейтенанта Пинкертона, заболел, а дублер был пьян. На сцену вышел администратор, рассыпаясь в извинениях и объясняя, почему они не могут продолжать представление. К моему удивлению, Шолт встал и пропел без музыки шесть строф партии Пинкертона. Его тут же выпихнули на сцену, и через десять минут представление продолжилось с Шолтом в роли лейтенанта. Меня посадили в королевскую ложу, администрация хлопотала вокруг, а Шолта восемь раз вызывали на бис. Этого вечера я никогда не забуду. — Она улыбнулась и покачала головой. — Мой рассказ вас не удивил?
— Мистер Болтай давно уже перестал меня удивлять, мисс Брукс, — ответил Джек. — Почему вы покинули город?
Улыбка исчезла с ее губ, и она снова посмотрела на снимок.
— Я любила его, инспектор, больше, чем любая женщина может любить яйцо. — Она помолчала. — Не следовало мне так привязываться к нему, но перед ним трудно было устоять. Вы когда-нибудь встречались с ним, инспектор?
— Только раз, давным-давно.
— Он был замечательным человеком, — медленно проговорила она. — Просто замечательным. Он никогда не совершал преступлений ради себя.
— Он рассказывал вам о своих планах?
— Нет. У него в голове роилось множество замыслов, но какие именно — я не знала. В ночь после того благотворительного вечера он сообщил мне, что снова женился, и спросил, хочу ли я продолжать наши отношения. Боюсь, я ответила не слишком вежливо. Мы сцепились. Как он смеет жениться, когда мы почти три месяца были вместе?
— Потому вы и убили его, мисс Брукс?
Она разразилась сдавленными рыданиями. Сеймур отодвинулся, и Мэри с Джеком обменялись взглядами.